Конрад Эйкен: День-день!

— Нет, спасибо, мисс Лейвери, больше ни крошки.

II.

— Не читайте мне, мисс Рукер, очень жарко, я не могу слушать. Я так устала ото всех этих: он сказал, она сказала, сказала с язвительной улыбкой! Очень нудный рассказ. Лучше поговорите со мной и принесите стакан лимонада.

Миссис Олдкирк повернулась на бок и лениво улыбнулась.

Серые праздные глаза.

— Да, очень жарко.

— Мне кажется, вам нравится ухаживать за людьми, мисс Рукер?

— Да, но иногда это легче, иногда — труднее. Как во всём.

— Вам хорошо платят, а от массажа ру'ки у вас такие мягкие. Вы, наверно, видели много интересного.

— Много. Иногда происходят такие странные вещи. Такие небывалые случаи. Живешь как в семье, знаете, в самых диковинных местах…

— Мой случай вам тоже кажется странным?

Глаза миссис Олдкирк были глубокими, тихими и прозрачными.

— Ну, если хотите, да, в какой‑то степени…

Женщины взглянули друг на друга и улыбнулись. Дорожные латунные часы пробили одиннадцать. Слышно было, как Мери метёт пол в комнате мисс Рукер: вжик, вжик.

— Он не такой уж странный, если вы узнаете.

Она отвернулась и посерьёзнела.

— В жизни вообще нет ничего странного. Вещи кажутся странными, только если смотреть снаружи.

— Вы такая молодая и такая умница, мисс Рукер! У вас, наверно, много опыта.

Мисс Рукер покраснела и распрямилась.

— Вы много знаете о мужчинах?

— Ну, зависит от того, что вы имеете в виду.

Миссис Олдкирк зевнула и откинула голову на подушку, сложила руки под головой и стала смотреть в потолок, улыбаясь и с любопытством.

— Я имею в виду, какие они мерзавцы, хотя есть, есть, конечно, исключения… Идите лучше купаться, если вы собирались… Принесите мне горячего молока в полпервого… Обеда сегодня не надо… А в три я посижу час на балконе. Можете пригласить их ко мне на чай. Чай со льдом.

— Вам бы не мешало поспать.

— Спать, спать! Хватит уже. Лучше дайте мне эту книжонку. Я почитаю. Мисс Рукер по дороге в комнату за полотенцем столкнулась с Мери: смуглое чувственное лицо.

— Натанцевалась? — шепнула она, и Мери хихикнула.

Горячий, пропитанный солью морской воздух пел в сетке. Она закинула полотенце на плечо и постояла минуту у окна, задумавшись, грустно глядя на перила балкона и крышу веранды. Ягоды на дикой вишне почти созрели, были темно–красными и чёрным. И сам залив был горяч. Ленивые маленькие волны выплескивались с горячим блеском, и повсюду широкое ленивое сияние света: от монументального холма до дальнего пляжа, будто поджигавшего белые дюны. Тогда в Мраморной гавани было лучше: море там было прохладнее, и скалы лучше противного ила — ночи тоже прохладнее; в той гавани было больше жизни. Старый добрый «Сокол»! «Те дни были счастливые», — вечно повторял доктор Фиш. А мистер Олдкирк невероятно на него похож: та же ленивая мощь движений, медленные тяжелые конечности, какая‑то инертная грация. Она услышала его голос: он выходил из дому с мисс Лейвери. Хлопнула дверь с сеткой, и они вышли в зной с непокрытыми головами, спустились по усыпанной ракушками тропе к купальне. «Адский пламень, — сказал он, протянув раскрытую руку под солнце, будто проверяя, не идёт ли дождь. — Это напомнило мне имя девушки: звали её Айда Флемен… Такая, как ты: Айда Флемен — «Ай да пламень!». Мисс Лейвери раскрыла эпонжевый зонтик, и ответ затерялся под ним. Она очень изящна — вызывающе изящна, и её походка таит в себе лёгкую манящую свободу, нечто девственное и при этом чувственное. Когда они зашли за угол купальни, у неё вдруг вырвался визгливый смех.

«Сиделка им совершенно не нужна, — думала мисс Рукер, стоя перед зеркалом, — они платят мне просто за то, чтобы я её развлекала — а, может быть, это она мне платит — что тут у них на самом деле?» Наклонившись близко к зеркалу, она стала рассматривать свои белые, почти прозрачные виски, полный алый рот (терпеть не могла свою нижнюю губу, которая казалась ей слишком тяжелой, отвисшей) и вправду прекрасные тёмные волосы с пробором, откинутые со лба тяжелыми крыльями. «Я сказал им, как ты хороша…» Нравятся ли Олдкирку её глаза? Нет, Олдкирку, кажется, больше нравятся китайские глазки… Достойно ли ей оставаться здесь в положении служанки этой дамы? Нет, это нехорошо и непорядочно. Надо так и сказать им прямо в лицо. «Я думаю, мистер Олдкирк, вам лучше подыскать себе к концу недели другую сиделку. Меня такое положение не устраивает. То, что происходит, просто срам! — вы и мисс Лейвери…» А что она вообще знает о нём и мисс Лейвери? Её кольнуло. Просто двоюродные. Какая только мерзость лезет в голову! Она слышала, как они говорят и говорят без умолку на веранде. Поздно вечером они катались на зеленой лодке; а три ночи назад она слышала её мягкие шаги в прихожей наверху и шёпот, долгий сонный шёпот… «Я сказал им, как ты хоро–ш-ш–ш-а–а…».