Хосе Васконселос - Моё дерево Апельсина-лима

От волнения он сглотнул слюну.

— Мы же друзья, не так ли? Давай говорить как мужчина с мужчиной? Хотя иногда меня пробивает дрожь, когда говорю о некоторых вещах с тобой. Так вот, ты не должен был говорить сестре эти непристойности. А с другой стороны, ты вообще не должен говорить непристойности, нет?

— Но я очень маленький, и это мой способ отмщения.

— А ты понимаешь, что они означают? Я кивнул головой, что да.

— В таком случае ты не можешь и не должен. Мы помолчали.

— Португа!

— А?

— Ты не хочешь, чтобы я говорил непристойности?

— Нет.

— Хорошо, если я умру, то не буду больше ругаться.

— Очень хорошо. Но что значить — умру?

— Когда приедем, чуть позже, я тебе расскажу.

Мы вновь замолчали и Португалец задумался.

— Хочу знать одну вещь, раз уж ты мне доверяешь. Эта история с музыкой. Или с танго. Ты понимал, что ты поешь?

— Не хочу тебе врать. Я не понимал хорошо, но выучил, так как учу все. К тому же музыка очень красивая. Я не раздумывал, о чем в ней говориться…. Но он меня так бил, Португа! Не важно…

Я всхлипнул протяжно.

— Не важно, потому что я его убью.

— Что это, парень, убить своего отца?

— Да, я убью его. Уже начал. Убить не означает, что надо взять револьвер Бака Джонса и сделать — «бах»! Нет, не это. Убивают в сердце. Надо перестать любить. И в один день человек умирает.

— Да, головка то твоя богата воображением. Он сказал это, но не мог скрыть нахлынувших чувств.

— Однако, ты разве не говорил мне, что убьешь меня?

— Это я сказал в начале. Потом я убил тебя наоборот. Я убил тебя, чтобы ты родился в моем сердце. Ты единственный человек, которого я люблю, Португа. Единственный друг, который у меня есть. Не потому что ты мне даришь фотографии, прохладительные напитки, печенье или шарики… Клянусь тебе, что говорю правду.

— Но, черт побери, ведь все тебя любят… твоя мама, и даже твой папа. Твоя сестра Глория, король… Ты случаем не забыл свое дерево апельсина-лима? Ну, этот, Мизинец и…

— Ксурурука.

— Что еще…

— Это совсем другое, Португа. Ксурурука всего лишь деревце, которое еще не может дать и одного цветка…. Такова правда. Но ты, нет. Ты мой друг и поэтому я тебя попросил, чтобы мы прогулялись на нашей машине, которая через короткое время станет только твоей. Я пришел проститься с тобой.

— Проститься?

— Серьезно. Ты же видишь, я ни на что не годен, устал сносить побои и дерганье за уши. Я перестану быть лишним ртом…

Я почувствовал в горле болезненный комок. Мне нужно было много смелости, чтобы рассказать остальное.

— Так значит, ты убежишь?

— Нет. Я все неделю думал об этом. Сегодня ночью, я брошусь под колеса Мангаратибы.

Он даже не смог говорить. Сильно сжал меня в своих руках и стал утешать, как мог.

— Нет, не говори так, из любви к Богу. У тебя впереди прекрасная жизнь. С твоей головой и твоим умом. Не говори это, потому что это грех. Я не хочу, чтобы ты думал об этом и повторил это. А, я? Ты не любишь меня? Если ты меня любишь и не обманываешь, то ты не должен больше говорить это.

— Он отодвинулся и посмотрел мне в глаза. Провел ладонью своей руки по моим слезам.

— Я тебя очень люблю, мальчик. Намного больше чем ты думаешь. Давай улыбайся.

Я улыбнулся, почувствовав облегчение от его признания.

— Это все пройдет. Скоро ты станешь хозяином улицы со своими воздушными змеями, королем шариков, ковбоем, таким же сильным как Бак Джонс…. А с другой стороны, я вот о чем подумал. Хочешь знать?

— Хочу!

— В субботу я не поеду навестить свою дочь. Она уехала со своим мужем провести несколько дней в Пакетá. Я подумал, так как погода хорошая, то поехать на рыбалку в Гуанду. Но так как я меня нет большого друга, который бы составил мне компанию, то я подумал о тебе.

Мои глаза просияли.

— Ты возьмешь меня?

— Конечно, если хочешь, то да. Ты не обязан ехать. В ответ, я прислонил свое лицо к его выбритому лицу и сжал его в своих руках, обняв ими его шею.

Мы смеялись, и вся трагедия, куда-то удалилась.

— Есть одно место очень красивое. Захватим что-нибудь поесть. Что тебе больше нравиться?

— Ты, Португа.

— Я говорю о салями, яйцах, бананах…

— Мне все нравиться. Дома мы научились, любить все, что есть и когда есть.

— Тогда, поехали?

— Я даже спать не буду, думая об этом. Но была одна проблема ограничивающая радость.

— А что ты скажешь дома, чтобы уйти на весь день?

— Придумаю что-нибудь.

— А если затем тебя разоблачат?

— Но конца месяца меня не могут бить. Они обещали это Глории, а Глория это зверь. Она единственная блондинка похожая на меня.