Кальман Миксат - ИСТОРИЯ НОСТИ-МЛАДШЕГО И МАРИИ TOOT

Они дружно расхохотались. Малинка вызвал кондуктора и передал ему часики, попросив разыскать в поезде их хозяйку.

— Ну, Малинка, однако, вы шельма и счастливчик! А теперь садитесь и рассказывайте, как обстоят дела.

— Да так, потихонечку, — ответил секретарь, пожимая плечами. — Неприятностей много!

— Ну, например.

— Например, со вчерашнего дня тухлые яйца стоят на рынке дороже свежих,

— А знаете, это очень неприятно, — сказал губернатор, качая головой. Малинка только кивнул в ответ.

— И я так думаю.

— А что говорит на это мой тесть?

— Он сделал все, что мог. И тем не менее встреча будет весьма прохладной.

— Это вы по тухлым яйцам судите?

— И по тухлым яйцам, а еще по тому, что ночью разломали триумфальные ворота, которые тесть вашего высокоблагородия поставил при въезде в город, в сущности, на наши деньги.

— Хорошенькое дело!

— Партия противника созвала вчера тайное совещание возле дома Тамаша Весели и постановила, что всеми способами будет препятствовать вашей губернаторской деятельности, если понадобится, прибегнет и к скандалам,

— А что же они имеют против меня?

— Рассказывать все?

— Смело вытряхивайте весь мешок.

— Говорят, что по умственным способностям ваша милость не стоит на той высоте, какая была бы желательна для управления таким комитатом.

— То есть что я глупый, невежественный мужлан? Ну, дальше, дальше.

— Что господин Ности уж лучше бы козла Йошку назначил губернатором, чем вашу милость.

— Ах, бедняга Йошка! — вздохнул губернатор. — Он уже пережил все это несколько дней назад, когда его укусил бешеный пес. А меня, видно, ожидает целая стая.

— Так оно и есть. Чернь взбудоражена, и во время торжественного въезда могут произойти серьезные неприятности. Что же касается торжеств в зале собрания там бояться нечего, разве что небольшой шум поднимется, станут глумиться или грубости выкрикивать.

— От этого голова не треснет, — задумчиво промолвил Коперецкий, — а вот яичницы не люблю.

— В зале комитатского собрания, — продолжал Малинка, — наших людей наберется уже порядочно, приедет вся родня Ности, за нас будут и люди нейтральные, осторожные, боязливые, те, что придерживаются выжидательной позиции, карьеристы; наконец, да члены крестьянского комитета, которым Ности платит поденно, чтобы кричали «ура». Безобразничать может только другая часть собрания. Но сюрпризы, конечно, не исключены, потому что среди оппозиционеров есть чертовски ловкие люди. Настроение, несомненно, против нас, а настроение — великая сила. Оно может сломить наших лучших людей. Так вышло и с оратором, который должен был. произносить приветственную речь, с господином старшим нотариусом Тамашем Вером. Вчера у него неожиданно полип оказался в горле, и теперь придется оперировать.

— Час от часу не легче! Так кто же будет речь держать?

— Нынче утром господин Ности попросил вице-губернатора Дёрдя Полтари, но Полтари согласился лишь при том условии; что Ности пообещал ему звание королевского советника. Ad vocem [38] Кстати, к слову (лат.) , речь! Выучили вы ее?

— Речь-то выучил, а яичницу все же не люблю!

— Мы и сами так думали, и господин Ности поручил мне передать вам кое-что с глазу на глаз, но только с глазу на глаз, потому что… Малинка кинул беспокойный взгляд на задремавшего Бубеника.

Коперецкий задумался на минутку. Купе было тех времен, когда еще не изобрели коридора в вагонах, поэтому Бубеника нельзя было попросить выйти.

— Бубеник, — крикнул Коперецкий, — ты говоришь по-немецки? Бубеник проснулся внезапно и кивнул:

— В солдатчине научился.

— Вот дурень-то! — раздраженно накинулся на него Коперецкий. — Куда же ты годишься? Ну как можно говорить по-немецки?

Но тут он вспомнил, что в сумке у него есть вата, на которую он капает обычно йод против зубной боли. Теперь ему пришлось разыскать эту вату, и он своими собственными милостивыми пальцами напихал ее Бубенику в уши. А потом, словно этого было мало, заставил Бубеника открыть окно и высунуть голову как можно дальше, не обращая внимания на табличку: «Не высовываться!»

— Высовывайся, Бубеник, высовывайся, а если что случится, я устрою тебе прекрасные похороны. Теперь Малинка мог говорить.

— План таков, ваше высокоблагородие, — зашептал он. — Мы обойдемся без торжественного въезда, но сделаем это так хитро, что вам этого никто не поставит в упрек. Перед Бонтоваром есть деревня Рекеттеш, где у Михая Тоота собралась веселая охотничья компания.