Томас Вулф: Портрет Баскома Хока

— Что там такое? — спросил он.

— Кофе, сэр, — отозвался Подлиза.

— Кофе? — холодно повторил за ним Джеймс.

— Это новый кофе, — прошептал Подлиза, — в нем нет кофеина.

Джеймс ничего не ответил, но его холодные голубые глаза метали молнии, и, кивнув в сторону прикрытой колпаком тарелки, он спросил опять, все так же бесстрастно:

— А там?

— Ваши гренки, сэр, — прошептал Подлиза.

— Мои — что? — осведомился Джеймс тем же холодным и непреклонным тоном.

— Да, сэр, — шептал Подлиза, — гренки — ваши гренки, без масла, сэр.

— Ну нет, — жестко сказал Джеймс, — тут вы ошибаетесь, может, это и гренки, но не мои — я в жизни не просил кормить меня сухими корками!.. А там что? — не давая опомниться, вновь начал он, дернув головой по направлению к стакану апельсинового сока.

— Ваш фруктовый сок, сэр, — чуть дыша, вымолвил Подлиза.

— Ну нет, — заговорил Джеймс тоном еще более холодным и жестким, чем прежде. — Не мой это сок. Снова вы что-то путаете! Вы что — видели когда-нибудь, чтобы я пил вот это? — Секунды две он не сводил с дворецкого пылающих ледяным пламенем глаз. Его душила холодная ярость. — Послушайте, — вдруг в голосе Джеймса зазвучали скрипучие нотки раздражения, — что все это, черт побери, значит? Где мой завтрак? Кажется, это вы сказали мне, что он готов?!

— Я прошу прощения, сэр… — начал Подлиза, с усилием ворочая полными мокрыми губами.

— Он просит прощения, ччерт! — повысил голос Джеймс; салфетка полетела на пол. — Я не хочу раздавать никаких прощений, я хочу завтракать! Где мой завтрак?

— Да, сэр, — снова вступил Подлиза и нервно облизнул пухлые губы. — Но ведь врач, сэр, диета, которую он прописал, сэр!.. Так мне велела приготовить хозяйка, сэр.

— Чей это завтрак, хотелось бы знать? — не унимался, Джеймс. — Мой или вашей хозяйки?

— Разумеется, ваш, сэр, — поспешно согласился Подлиза.

— И кому есть его? — негодующе настаивал Джеймс. — Мне или вашей хозяйке?

— Ну, вам, сэр! — отвечал Подлиза. — Конечно, сэр!

— Тогда давайте его сюда! — заорал Джеймс. — Живо! Как только мне понадобится чья-либо помощь в выборе того, что я должен есть, я дам вам знать!

— Да, сэр, да, сэр, — шептал Подлиза в полном уже смятении. — Тогда, может быть, пожелаете…

— Вы знаете, что я пожелаю, — орал Джеймс. — Я желаю мой завтрак! Живо! Сейчас же! Быстро!.. Мой обычный завтрак, такой же, как всегда! То, что я ем на завтрак последние сорок лет! То, что ел на завтрак до меня мой отец! То, без чего мужчина не может начать свой рабочий день, — как это было искони, как это есть и будет во веки веков, аминь! — выкрикивал Джеймс. — А именно: тарелку овсянки, четыре ломтика поджаренного хлеба с маслом, яичницу с ветчиной и кофейник кофе — крепкого черного кофе — настоящего кофе! Вы меня поняли?

— Д-д-да, сэр, — заикаясь, пробормотал Подлиза. — П-п-прекрасно понял, сэр.

— Тогда нечего мешкать, давайте его сюда!.. Есть в этом доме настоящий кофе?

— Конечно, сэр.

— Тогда несите! — с этими словами Джеймс грохнул кулаком по столу. — Живо! Сейчас же!.. Да поскорее! И так уже в банк опаздываю! — Он поднял со стола сложенную «Таймс» и, злобно рванув зашуршавшие листы, развернул газету. — А эти помои — прочь! — напоследок рявкнул он, указав на отвергнутый завтрак резким кивком головы. — Куда угодно девайте — можете вылить в раковину, но чтобы я это больше не видел! — И снова он принялся свирепо раздирать хрустящие страницы «Таймс».

Внесли кофе, Подлиза налил, и Джеймс совсем собрался было отведать, как вдруг нечто произошло. Он стремительно подался вперед — с чашкой настоящего, полноценного кофе уже у самых губ — и вдруг удивленно хмыкнул, небрежно отставил чашку и пригнулся к столу, жадно схватив газету обеими руками, весь поглощенный чтением. То, что читал он — то захватившее его, целиком завладевшее его вниманием, даже исполнившее его некоторого испуга, — выглядело следующим образом:

АРТИСТКА СУДИТСЯ С ДИРЕКТОРОМ ВОСКРЕСНОЙ ШКОЛЫ, ТРЕБУЯ ПРОЛИТЬ БАЛЬЗАМ НА СЕРДЕЧНУЮ РАНУ

Вчера на стол судьи мистера Мак-Гонигла легло заявление миссис Маргарет Холл Дэвис, тридцати семи лет, в котором она просит возбудить дело против У. Уэйнрайта Парсонса, пятидесяти восьми лет, обвиняя его в нарушении обещания жениться. Мистер Парсонс широко известен как автор многих книг, трактующих религиозные проблемы, а в течение последних пятнадцати лет он занимал пост директора церковной школы при фешенебельной епископальной церкви св. Балтазара, в приходском управлении которой состоят такие заметные в Нью-Йорке персоны, как банкир мистер Джеймс Уаймэн-старший, а также…