Ричард Олдингтон - Ничей ребенок

Я тут же сел и написал Рэндлу, чтобы он забыл и думать о тех десяти франках. Два дня спустя я получил от него письмо — оно не было ответом, наши письма разминулись в дороге. Вот что писал мне Рэндл:

«…Кстати, о нашем старом приятеле Коксе. Пришлите-ка мне назад мои десять франков. Вчера я познакомился с женой одного молодого профессора, она встречалась с Коксами в Берлине. Как вы думаете, что она мне рассказала? У нее у самой есть малыш, и она было завела разговор о детишках, но миссис Кокс заявила: «Я в младенцах ничего не смыслю. У меня своих детей никогда не было». Ну, что вы на это скажете? Кокс раздобыл себе эту свою дочку в приюте для подкидышей. Десять франков вы лучше перешлите мне золотом».

Я немедленно написал ему, что признание миссис Кокс, если только оно искренне, полностью подтверждает мою теорию о Мэгги. И вероятно, Рэндл эту теорию принял, потому что на второе мое письмо он так и не ответил. Проблема снова казалась нам решенной.

И однако… С год тому назад она вновь обратилась в неразгаданную тайну. Как-то в гостях, где собралось довольно много разных чудаков, я познакомился с тем самым филантропом, деньги которого Шарлеманю так и не удалось заполучить. Такой забавный человечек, душа нараспашку, длинная борода, на голове копна рыжих волос, и говорит с акцентом, видно, родом откуда-то с севера. Должно быть, во время войны составил себе порядочное состояние и затем, начитавшись до помутнения рассудка книжонок модернистских шарлатанов по вопросам пола и евгеники, большую часть своих прямо-таки княжеских доходов стал раздавать тем родителям, которых считал или необыкновенно талантливыми, или особенно полноценными в евгеническом отношении. Он был в тот вечер в приподнятом настроении, так как только что договорился с двумя молодыми людьми, доселе и в глаза друг друга не видавшими, что они подарят миру пару младенцев. Ему, видите ли, показалось, что от таких родителей могут получиться особо интересные «результаты». Затем он с большим воодушевлением рассказал мне, какое он основал учреждение где-то на юге Франции, — что-то среднее между родильным домом и яслями. Там в ожидании разрешения от бремени живут в полном комфорте и роскоши будущие молодые матери, его протеже, и там же затем выращиваются их «результаты», согласно его собственной довольно-таки странной теории.

В общем этот простодушный чудак мне понравился и, заметив его словоохотливость, я решил спросить, не знаком ли ему некий мистер Кокс.

— Кокс? Конечно, знаком, — ответил он, пытливо взглянув на меня. — Он что, ваш приятель?

— Нет, но я постоянно сталкиваюсь с ним и очень много слышал о нем в бытность мою в Париже.

— Шарлатан и пренеприятнейший субъект, — сказал филантроп с горячностью. — Евнух!

— Да не может быть! — воскликнул я с притворным изумлением.

Он яростно дернул себя за бороду, и я понял, что его бесит даже одно воспоминание о Коксе.

— Представьте себе — приходит ко мне и заявляет, что он музыкальный гений и что у него скоро должен родиться ребенок от какой-то мисс… не помню имени. Она, видите ли, тоже музыкальный гений, и не пожертвую ли я что-нибудь на их ребенка. На вид он показался мне крепким таким мужчиной, чуточку толстоват, но очень недурен собой. Я решил, что с точки зрения евгеники для деторождения он вполне подходит. Я сказал, что хотел бы повидать будущую мать ребенка, и он согласился, сказал, что это можно устроить, ну я и пообещал ему материальную поддержку. Но, представьте, вскоре я узнал от одного известного специалиста по евгенике, что этот проклятый шарлатан вовсе не способен иметь детей. Я был так возмущен тем, что меня вздумали провести, — даже нанял частного сыщика, чтобы он все точно разузнал.

— И что же? — спросил я с любопытством.

— Просто возмутительно! Этот тип, Кокс, не имеет ни малейшего отношения к ребенку этой мисс… как ее…

— Никакого отношения? — воскликнул я.

— Абсолютно никакого. У него с этой девицей был пустяковый флирт, и вот, видите, он задумал приобрести репутацию полноценного мужчины и в то же время вытянуть у меня деньги, соврав, что он отец ребенка. Это был очень неблаговидный поступок. А на самом деле девица забеременела от кого-то другого.

— Боже правый, я потерял десять франков! — воскликнул я.

— Простите?..

— Нет, это я так. Но вы меня поразили. Я всегда был уверен, что родители ребенка — мистер и миссис Кокс.

— Относительно этого я ничего не знаю. Знаю только то, что вам сейчас рассказал.