Карл Гуцков - Уриель Акоста

Я новизной не думал поражать!
Дым Ахэра — огонь его души,
Дух пламенный, что вы похоронили!
Да, Ахэр я. Не скрою: я — иной!
Всегда иной и быть иным желаю,
Затем, что только в инобытии
Залог — порука вечного цветенья.
А так как нужно толковать Талмуд,
То слушайте! Уверен я, что Ахэр
На свете не жил никогда, что он
Является лишь символом мышленья
В его первоначальной чистоте.
Каков я сам, могу в другом увидеть,
Лишь в нем познать всю истину свою
И только в нем понять свое различье,
Чем отличаюсь от других людей.
Инос — символ вечного сомненья,
А веру ведь питает лишь оно…
Да, Ахэром обязан быть мыслитель.
Талмуд — умнее вас, и потому
Дает он Ахэру, который не жил,
Являясь только образом одним,
Учителя великого, а также
Ученика еще мудрей, чем он.
И были оба набожны. Загадка
Ясна, как день: сомненьями всегда
Питается, из них рождаясь, вера.

Де-Сантос! Слушай! Так ли понял я?
Элиша Бен-Абуя вовсе не жил?
То существо живое, человек,
Талмудом признанный, — не что иное
Как миф один и символ? Только образ?
Все то, что плоть для верующих душ,
Что каждый может осязать и видеть,
Все это — облако, простой туман,
Поздней принявший облик человека?
Такого мненья не было еще.
Оно греховней новизной своею,
Чем те, что были некогда, Итак,
Текст отреченья вы ему вручите.

Сломить вас сможет лишь одна судьба!
Как встарь ваш дух надменный отвергает
Все то, что здесь ваш лепетал язык.

Там, где находится ковчег завета,
Публично вы покаетесь в грехах
Во всем, в чем вы, притворствуя, сознались.

Как? Пред общиной?

Но сперва один
Прочтите вы, что предстоит вам громко
Пред всей общиной нашею прочесть!
Так, значит, Ахэр не жил? Ну, а вы?
Ведь вы живете! Почему ж Абуя
Лишь миф один?

Вы правы — я живу!

Ну, то-то же! Так, значит, жил и Ахэр!
Да, да, мой сын, иди и отрекись,
Лишь для того, чтоб ум твой стал трезвее…
И поприлежней почитай Талмуд!
Все те, кто жил в сомненьях, отрекались,
А если кто-нибудь и находил
Мысль дельную и умную, то это
Был лишь цветок из старого венка [1] Очевидно имеется в виду, что эта открытая, якобы «новая» мысль уже находилась в «откровении». .
Все новое от неба! Все бывало…
Здесь на земле бывало все не раз…

Талмуд читайте, Ахэр, поприлежней!

Уже все было… всякое бывало.

Позорное признанье! В грудь мою
Ты ранами кровавыми вписалось
И в ней верней запечатлелось ты,
Чем на пергаменте, где черным ядом
И жалом змей начертано оно!
О, этих ран лекарства не залечат!
А если б время заживило их,
То эти шрамы не дадут мне чести.
Сегодня ночью я в моей тюрьме
Мать увидал во сне… Пришла она
Меня своею нежностью утешить…
А рядом с ней в сияньи лучезарном
Юдифь стояла… Я проснулся… Вновь
Одни лишь стены голые темницы
Мой встретил взор… И гнев меня объял,
Как некогда объял он Галилея.
О, Галилей! Под пыткою, без сил
Ты присягнул, что шар земной недвижен,
Когда ж тиски ослабли, ты вскочил,
И прогремел над сонмом кардиналов
Твой гордый голос мощный, как гроза:
«А все же вертится она!» И это
«А все же вертится она!» звенит
В моих ушах всегда; ни на минуту
Мне не дает покоя мощный зов.
Все ж вертится она!

О, голоса!
О, хор невинных детских душ! Не зная,
Поют псалмы о мщении они!
Должно ль так быть? О, всемогущий боже,
Ты видишь ли, как пресмыкаюсь я?
Что хочешь ты, всевышний? Длань спасенья
Я жду теперь напрасно из ничто!

Пустите же меня к нему… Я должен…

Я слышу голос брата!

Уриель!

Твоя любовь нужна мне не теперь,
А после отреченья!

Запрещают
Нам видеться друг с другом, и к тебе
Нас не пускают, не дают свиданья…
Я прихожу от имени родных,
Терпеть готовы мы и к отреченью
Тебя не принуждаем, Уриель.
Для нас не делай этого! Не надо!