Кнут Гамсун - Борьба страстей

Я похолодѣлъ отъ ужаса. Онъ пытался высвободить свое тѣло изъ петли. Онъ бросался вверхъ и внизъ, кидался во всѣ стороны, одинъ разъ онъ вцѣпился въ меня когтями и порядочно поцарапалъ меня. Хорошо еще, что веревка была такая длинная. Я рѣшилъ итти все дальше къ концу веревки и потянулъ ее изо всѣхъ силъ. Котъ извивался въ рѣдкихъ конвульсіяхъ: то онъ лежалъ, растянувшись вдоль веревки, то онъ упирался головой въ веревку, неестественно высоко вытянувъ заднія лапы.

Я сталъ уговаривать его, какъ обыкновенно уговариваютъ лошадей, я говорилъ ему, чтобы онъ былъ покойнѣй; но онъ едва ли могъ меня слышать. Мы еще минутъ пять боролись съ нимъ такъ бѣшено; наконецъ, котъ сдѣлалъ послѣдній прыжокъ черезъ веревку, сталъ корчиться въ воздухѣ и повисъ. Теперь онъ висѣлъ спокойно. Но я зналъ, что котъ очень живучъ, и потому въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ не отпускалъ веревку. Всякій могъ бы меня теперь свободно свалить однимъ пальцемъ, такъ сильно дрожали мои ноги.

Котъ былъ мертвъ. И я пожиналъ лавры среди своихъ товарищей. Не каждому вѣдь удалось бы сдѣлать то, что я сдѣлалъ. Я всѣмъ говорилъ, что удавилъ кота собственными руками. И еслибъ кто-нибудь вздумалъ меня спросить, не оцарапалъ ли онъ меня при этомъ, то я могъ бы показать опасную царапину на рукѣ и убѣдилъ бы этимъ всякаго въ истинѣ своихъ словъ. Для людей и до сихъ поръ осталось тайной, какъ я отправилъ кота на тотъ свѣтъ…

Въ домѣ у насъ не было собакъ, такъ что зимой заяцъ свободно подходилъ чуть ли не къ самой нашей двери. Тогда мы стояли, притаившись, и щелкали языкомъ, чтобы его успокоить. Мы понимали, что онъ голоденъ, но намъ никогда не удавалось заставить его подойти къ намъ настолько близко, чтобъ накормить его. И намъ ничего не оставалось больше дѣлать, какъ стоять въ сторонѣ и молить Бога о сохраненіи зайца. Этому я научился у своего старшаго брата Ганса; но никто не хотѣлъ вѣрить, чтобъ мы дѣлали что-нибудь подобное.

За зиму по нашей дорогѣ проходило не мало собакъ. Мы знали всѣхъ собакъ въ окрестности, но иногда пробѣгали совершенно незнакомыя намъ собаки, онѣ приходили издалека и были обыкновенно изнурены вконецъ. Если мы ихъ подзывали, онѣ не двигались и ложились на землю; никакими силами ихъ нельзя было сдвинуть съ мѣста.

Въ кладовой были только двѣ вещи, которыя намъ удавалось стянуть. То былъ пеклеванный хлѣбъ и селедка. И то намъ нельзя было брать заразъ большого количества, такъ какъ старшіе могли бы замѣтить; но у насъ была удивительная мать. Когда она заставала насъ въ кладовой, она уходила и дѣлала видъ, что что-то забыла. И селедку и пеклеванный хлѣбъ мы ѣли частенько въ неурочное время, хотя и то и другое получали за обѣдомъ. Этимъ же хлѣбомъ и селедкой мы неоднократно спасали отъ голодной смерти собакъ, забѣгавшихъ издалека въ нашу сторону. Онѣ съ жадностью пожирали ихъ и затѣмъ глотали снѣгъ, чтобы утолить жажду. Съ новыми силами онѣ бѣжали дальше.

Однажды зимой мы съ Гансомъ поѣхали въ лѣсъ за дровами и увидали оленя. Это была взрослая важенка (самка сѣвернаго оленя). Она отбилась, вѣроятно, отъ своего стала, спасаясь отъ собакъ, и заблудилась. Снѣгъ былъ очень глубокъ, и когда она, завидя насъ, шарахнулась въ сторону отъ дороги, то могла пройти едва нѣсколько шаговъ. По мнѣнію Ганса она была голодна. Тогда мы повернули лошадь и поѣхали домой, чтобы принести важенкѣ пеклеваннаго хлѣба и селедокъ. Совершенно неожиданно для насъ она съѣла и то и другое и совсѣмъ насъ не боялась. Когда мы ѣхали по лѣсу, она все время бѣжала за нами, она стояла около насъ, пока мы накладывали дрова и когда мы поѣхали домой, важенка отправилась съ нами вмѣстѣ. Но дома она не позволяла взрослымъ гладить себя и начинала бить передними ногами, когда хотѣла кого-нибудь отогнать отъ себя.

Наступила ночь. На дворѣ стоялъ жестокій морозъ.

Послѣ долгихъ споровъ съ отцомъ, мы получили, наконецъ, разрѣшеніе запереть важенку въ сарай и накормить ее. Но утромъ она не хотѣла возвращаться въ лѣсъ. Она осталась у насъ не на одинъ, а на много дней, и ея пребываніе дорого обошлось намъ.

Дали знать управляющему. Объявили всенародно въ церкви. Владѣлецъ важенки не являлся. Тогда стали поговаривать о томъ, чтобы продать важенку съ аукціона; но кто же въ нашемъ бѣдномъ приходѣ могъ бы купить такую большую скотину? Наконецъ ее рѣшили зарѣзать.

Мы только и дѣлали цѣлыми днями, что кормили ее. Она охотно ѣла пеклеванный хлѣбъ, но каша была ей не по вкусу. Она любила жевать мороженные листья рѣпы, которыми мы, къ счастью, могли свободно располагать. Кромѣ того мы съ Гансомъ доили потихоньку корову и давали важенкѣ молока; она пила его неохотно, но за то сама давала намъ немного молока.