Эдит Уортон - В лучах мерцающей луны

— Моя дорогая, это так замечательно! Он сказал мне брать столько билетов на концерты и в оперу, сколько хочу; он разрешает брать с собой всех детей. Для крупных концертов еще не сезон, но, конечно, Опера доступна всегда. Да еще происходит масса мелких музыкальных событий — в Париже для музыки все сезоны хороши. А потом, очень возможно, мы отправимся в Мюнхен на неделю… Ох, Сюзи!

Она стиснула руки, глаза ее сияли, она почти благоговейно пила новое вино жизни.

— Помнишь, когда ты и Ник приехали погостить у нас в бунгало? Нат сказал, что ты была в ужасе от нашей примитивной жизни, — но я-то лучше знала! И я была права, ведь так? Видя, как мы счастливы, ты и Ник решили последовать нашему примеру, правда? — Она вся расцвела, вспоминая те времена. — А сейчас какие у вас планы? Ник, наверно, уже заканчивает книгу? Думаю, вам придется сильно экономить, пока он не найдет издателя. А малыш, дорогая, — когда появится? Если скоро собираешься домой, я могла бы дать тебе кучу старых детских вещей.

— Ты всегда так мила, Грейс. Но у нас пока нет никаких особых планов — даже насчет малыша. Лучше ты расскажи, какие планы у вас.

Уж эта миссис Фалмер, не нашла получше о чем спросить: Сюзи поняла, что пока бóльшая часть ее европейского опыта заключалась в разговорах о будущем.

— Видишь ли, Нат целыми днями занят осмотром достопримечательностей, посещением галерей и встречами с важными людьми, и у него совершенно нет времени общаться с нами; а поскольку открыто так мало театров и устраивается так мало концертов, я пользуюсь возможностью заняться поднакопившейся штопкой. Джуни мне теперь в этом помогает — она у нас старшая, ты помнишь? С тех пор как ты видела ее в последний раз, она здорово выросла. А там мы, возможно, отправимся путешествовать. А самое замечательное — я имею в виду, после успеха Ната — это что не нужно ничего изобретать, на всем экономить и постоянно в чем-то отказывать себе. Только подумай — у Ната есть особая договоренность здесь, в пансионе, так что все дети получают двойную порцию всякого блюда. И когда я ложусь спать, я могу думать о своей музыке, а не лежать без сна, подсчитывая гроши и гадая, дотянем ли мы до конца месяца. О, Сюзи, это такое счастье!

У Сюзи сжалось сердце. Она пришла к подруге, чтобы еще поучиться у нее равнодушию к материальным благам, а вместо этого услышала из уст самой Грейс Фалмер давно подавляемое признание в тирании этих благ. В конце концов, в той битве с бедностью на склоне нью-гэмпширского холма Грейс и Нат было не так легко и весело, как они изображали. И все же… все же…

Сюзи резко встала и поправила дорогую шляпку, которую Грейс легкомысленно сдвинула на левое ухо.

— Что с ней не так? Джуни помогла мне ее выбрать, а она понимает в шляпках! — возопила миссис Фалмер, беспомощно всплеснув руками.

— Ты неправильно ее носишь, дорогуша, — и бант слишком высоко. Дай-ка мне ее на минутку, пожалуйста. — Сюзи сняла шляпку с головы подруги и принялась поправлять отделку. — Вот как сделали бы Мария Гай или Сюзанна… А теперь продолжай рассказывать о Нате…

Она задумчиво слушала излияния Грейс, рассказывавшей о триумфе мужа, о заметках в газетах, о спросе на его работы, о сражениях аристократок за приоритет в открытии его гения и увеличении заказов в результате их соперничества.

— Они были просто в бешенстве, особенно миссис Мелроуз и миссис Джиллоу, потому что каждая утверждала, будто первой заметила его «Метель весной», а на самом деле это была ни та ни другая, а всего-навсего бедный Билл Хазлет, художественный критик, наш давний знакомый, который случайно увидел картину и помчался рассказывать дилеру, который как раз искал, кого бы продвинуть из новых художников. — Грейс неожиданно подняла на Сюзи ласковые близорукие глаза. — Но знаешь, забавно… кажется, Нат начинает забывать об этом и верить, будто это миссис Мелроуз внезапно остановилась перед его картиной в день открытия и воскликнула: «Гениально!» Забавно, что он так серьезно относится к этому, когда я всегда знала, что он талантлив, — и он тоже это знал. Но они все так добры к нему; а миссис Мелроуз особенно. И наверно, очень приятно слышать, когда это говорит кто-то другой.

Сюзи задумчиво посмотрела на нее:

— А что ты будешь чувствовать, если Нату слишком понравится слушать, как миссис Мелроуз это говорит? Слишком — и больше не заботясь, что ты чувствуешь или думаешь по этому поводу?

Изнуренное лицо Грейс вспыхнуло, затем побледнело, и Сюзи почти пожалела о своем вопросе. Но миссис Фалмер ответила спокойно и с достоинством: