Эдит Уортон - В лучах мерцающей луны

— Ну, моя дорогая, пронесло, — с глубоким вздохом заметил Стреффорд, когда экспресс на Санкт-Мориц тронулся в путь.

— Ох, — сопричастно подхватила Сюзи; затем, словно оправдываясь перед собой, сказала: — Бедняжка, она совершенно не способна справляться со своими чувствами!

— Да… даже если это увлечение мерзким ничтожеством, — согласился Стреффорд.

— Мерзким ничтожеством? Но я думала…

— Что это все еще молодой Давенант? Боже, нет… не в последние полгода. Разве она не говорила тебе?..

Сюзи почувствовала, что краснеет.

— Я ее не спрашивала…

— Не спрашивала? То есть не дала ей рассказать…

— Нет. И тебе не дам, — резко прибавила Сюзи, когда Стреффорд помогал ей сесть в гондолу.

— Хорошо; думаю, ты права. Это упрощает дело, — спокойно согласился Стреффорд.

Она ничего не ответила, и они в молчании заскользили домой.

Теперь, лежа в спокойной обстановке своей комнаты, Сюзи размышляла над тем, какую дистанцию преодолела за прошлый год. Стреффорд со своей обычной проницательностью читал ее мысли. Действительно, было время, когда она считала совершенно естественным, чтобы Элли все рассказывала ей; что та, разумеется, должна была сообщить ей по секрету имя преемника молодого Давенанта. Несомненно, даже Элли смутно уловила происшедшую перемену, поскольку после первой попытки поделиться с Сюзи своим счастьем ограничилась общими выражениями благодарности, многозначительными улыбками, вздохами и миленьким «сюрпризом» — сапфировым браслетом, скользнувшим на запястье подруги при их прощальных объятиях.

Браслет был необычайно красив. Сюзи, с ее глазом аукциониста на ценные вещи, четко представляла себе стоимость этих темно-синих камешков, чередующихся с маленькими изумрудами и бриллиантами. Она была рада иметь такой браслет и была в восторге от того, как он смотрится на ее тонком запястье; и все же, даже любуясь им и радуясь, что он принадлежит ей, мысленно переводила его в наличные и подсчитывала, насколько это поправило бы их семейный бюджет. Ибо что бы она ни получала сейчас, это интересовало ее только с точки зрения помощи Нику.

Дверь открылась, и вошел Ник. В опустившихся сумерках она не видела его лица, но что-то в том, как резко повернулась дверная ручка, пробудило в ней тревожное предчувствие. Она поспешила ему навстречу, вытянув руку с браслетом:

— Посмотри, милый… не слишком ли Элли щедра?

Она включила лампу на туалетном столике, и лицо мужа с незнакомым выражением вынырнуло из полутьмы. Она сняла браслет и, показывая, протянула ему.

— Я могу показать тебе кое-что получше, — рассмеялся он и, достав из кармана сафьяновый футлярчик, бросил его на столик к флаконам.

Сюзи машинально открыла его и уставилась на булавку с жемчужиной, потому что боялась взглянуть на Ника.

— Элли… подарила? — спросила она наконец.

— Да. Элли подарила. — Он помолчал, потом продолжал тем же бесстрастным тоном: — Не скажешь ли точно, за какую такую услугу нам столь щедро заплатили?

— Красивая жемчужина, — пробормотала Сюзи, чтобы выиграть время, а в голове у нее крутились мысли, одна другой ужасней.

— Тебе сапфиры, хотя, при внимательном рассмотрении, мои услуги оценены намного выше, нежели твои. Не будешь ли так добра просто рассказать, что это значит?

Сюзи вскинула голову и посмотрела на него:

— О чем это ты, Ник! Почему бы Элли не сделать нам подарок? Это все равно, как если бы мы подарили ей перочистку и крючок для застегивания. На что ты пытаешься намекнуть?

Ей стоило больших усилий смотреть ему в глаза, говоря это. Что-то случилось между ним и Элли, это очевидно — одна из тех ужасных непредвиденных грубых ошибок, которые способны мгновенно разрушить хитроумнейший план; и снова Сюзи содрогнулась при мысли о непрочности своего счастья. Но давняя тренировка характера сослужила ей добрую службу. В прошлом не раз бывало так, что всё — для кого-то, не для нее — зависело от ее способности сохранять спокойствие и ясный взгляд. Было бы удивительно, если бы сейчас, когда она чувствовала, что все поставлено на карту уже для нее, она не смогла защититься.

— В чем дело? — нетерпеливо повторила она продолжавшему молча ждать Лэнсингу.

— Об этом я и пришел тебя спросить, — ответил он, так же твердо, как она, глядя ей в глаза. — Нет совершенно никакой причины, как ты говоришь, почему бы Элли не делать нам подарки — какие угодно дорогие; и жемчужина прекрасна. Все, о чем я хочу знать: за какие особые услуги она так нас благодарит? Поскольку, даже учитывая полное отсутствие щепетильности, свойственное отношениям по-настоящему культурных людей, ты, вероятно, согласишься, что все-таки существуют какие-то пределы; по крайней мере существовали до последнего времени…