Эдит Уортон - Век невинности

„А может, Бьюфорты с ней не знакомы“, — предположила Дженни не без некоторого злорадства.

Мистер Джексон сглотнул, как если бы он дегустировал разлитую в воздухе мадеру.

„Возможно, миссис Бьюфорт ее и не знает, но сам Бьюфорт с ней точно знаком: сегодня ее видели разгуливающей вместе с ним по Пятой Авеню, на виду у всего Нью-Йорка“.

„Мерси“, — прошептала миссис Ачер, которая по всей вероятности осознавала бесплодность всяких попыток подвергнуть анализу поступки иностранок и вписать их в рамки приличий.

„Интересно, что она надела среди бела дня — тюрбан или меховую шапку? — размышляла вслух Дженни. — Насколько мне известно, в Opera она явилась в синем бархатном платье без единой складочки, которое больше походило на ночную рубашку“.

„Дженни!“ — воскликнула миссис Ачер, и девушка покраснела, стараясь не уронить собственного достоинства.

„Во всяком случае, она проявила достаточно вкуса и такта, чтобы не ходить на этот бал“, — заметила миссис Ачер.

Справедливости ради, Ачер позволил себе снова вмешаться в разговор:

„Дело не во вкусе и не в такте, — заметил он. — Мэй говорила, что она собиралась появиться на балу, но потом раздумала, поскольку не была уверена, что достаточно хорошо одета…“

Миссис Ачер улыбнулась, ибо ее догадки подтвердились.

„Бедняжка Элен! — сказала она просто и добавила с состраданием: — Нам не следует забывать о том, что Медора Мэнсон дала ей эксцентричное воспитание. Что можно ожидать от девушки, которой позволяли рядиться в черный атлас? Помнится, именно в таком виде она явилась на выпускной бал…“

„Да, я и в самом деле помню этот прецедент!“ — заметил мистер Джексон и воскликнул: — Бедная девушка!» — тоном человека, наслаждающегося воспоминаниями и в то же время вполне осознающего, к чему все клонят.

«Странно, — заметила Дженни, — что она не сменила это бездарное имя Элен. Я непременно переделала бы его на Элейн».

Девушка обвела глазами сидящих за столом, чтобы убедиться, что слова ее произвели должный эффект.

Но брат ее засмеялся.

«Почему Элейн?» — спросил он сквозь смех.

«Ну, не знаю… Оно больше похоже на… на польское имя,» — ответила Дженни, краснея.

«Имя, которое ты предлагаешь, звучит вызывающе, а поэтому, оно вряд ли устроило бы графиню», — холодно сказала миссис Ачер.

«А почему бы и нет? — снова вмешался в разговор Ачер, который настроил себя на диспут. — Почему бы ей не вести себя вызывающе, если ей вздумается? С чего бы ей жаться в сторонке, когда она уже успела запятнать свою репутацию? О да, конечно, она — „бедняжка Элен“, потому что имела несчастье неудачно выйти замуж. Но не вижу причины, чтобы она должна была прятать голову в песок, словно она — какая-нибудь преступница!»

«Полагаю, такой же точки зрения придерживаются и Минготы», — задумчиво заметил мистер Джексон.

Настала очередь Ньюлэнда Ачера покраснеть.

«Я не собираюсь смотреть им в рот, сэр! Вы ведь это имели в виду, не так ли? Жизнь мадам Оленской сложилась не самым лучшим образом, но из этого не следует, что она аутсайдер!»

«Ходят слухи…» — осторожно начал мистер Джексон, бросая взгляд на Дженни.

«О секретаре, что ли? — прервал его молодой человек. — Все это чушь, матушка! Кстати, Дженни уже взрослая и все понимает. Так вот, говорят ведь, — продолжал он, — что секретарь помог ей унести ноги от этого чудовища в человеческом облике — ее мужа, который держал ее в заточении, как пленницу. Ну и что из того? Надеюсь, среди нас не найдется такого мужчины, который не повторил бы его подвиг в подобной ситуации!»

Мистер Джексон бросил взгляд через плечо и обратился к мрачному дворецкому: «Попрошу вас… немного соуса… совсем чуть-чуть… я решился, в конце концов, затем, пробуя соус, он заметил: Говорят, она подыскивает себе дом. Собирается жить здесь…»

«Я слышала, что она хочет развестись!» — выпалила Дженни.

«Надеюсь!» — воскликнул Ачер.

Это слово прозвучало, подобно выстрелу в уютной и спокойной атмосфере гостиной Ачеров. Миссис Ачер слегка приподняла брови, что означало: «Дворецкий!»; и молодой человек, считавший дурным тоном выносить на публику обсуждение столь деликатных вопросов, поспешил сменить тему разговора и рассказал о том, как прошла его встреча с миссис Мингот.

После обеда, согласно давнишней семейной традиции, миссис Ачер и Дженни принесли в гостиную длинную шелковую дорожку и, пока мужчины курили в библиотеке, уселись вышивать. Они работали при свете карцельской лампы, на которой был выгравирован глобус; сидя напротив друг друга за столом из розового дерева, под которым помещался шелковый зеленый мешочек, они не спеша вышивали дорожку полевыми цветами. Дорожкой этой предполагалось накрыть сверху «парадное кресло», стоявшее в гостиной еще с тех времен, когда миссис Ачер была совсем юной.