Эрнест Хемингуэй - Вешние воды

Столовая. Теперь они все в столовой. Одни не видят других. Все сосредоточены на своих. Краснокожие мужчины на краснокожих мужчинах. Белые мужчины — на белых мужчинах или белых женщинах. Краснокожих женщин здесь нет. Неужели никаких скво [97] Скво — женщина на языке североамериканских индейцев. больше вообще не существует? Неужели Америка лишилась своих скво? Вдруг через дверь, которую она сама открыла, в столовую входит скво. На ней — лишь пара стоптанных мокасин. На спине — заплечная сумка с ребенком. У ног — собака хаски.

— Не смотрите! — закричал коммивояжер женщинам у стойки.

— Эй! Выпроводите ее отсюда! — закричал хозяин столовой.

Повар-негр грубо выталкивает скво на улицу. Все слышат, как она падает в снег. Ее хаски лает.

— Господи! К чему это все приведет? — Скриппс О’Нил вытер салфеткой испарину со лба.

Индейцы наблюдали за происшествием с бесстрастными лицами. Йоги Джонсон был не в силах пошевелиться. Официантки закрыли лица салфетками или тем, что попалось под руку. Миссис Скриппс заслонилась журналом «Американ меркьюри». Потрясенный Скриппс О’Нил чуть не лишился чувств. Когда скво вошла в столовую, что-то всколыхнулось у него внутри, какое-то смутное первозданное чувство.

— Интересно, откуда взялась эта скво? — спросил коммивояжер.

— Это моя скво, — сказал маленький индеец.

— Боже праведный! Парень, неужели ты не мог ее одеть? — сдавленно произнес Скриппс О’Нил. В его голосе слышался неподдельный ужас.

— Ее не любить одежда, — объяснил маленький индеец. — Ее — лесной индеанка.

Йоги Джонсон не слушал. Что-то внутри у него надломилось. Что-то с треском оборвалось, когда скво вошла в столовую. Это было совершенно новое чувство. Чувство, которое, как он считал, покинуло его навсегда. Было утрачено. Безвозвратно. Ушло навек. Теперь он понял, что ошибался. Теперь он снова был в порядке. По чистой случайности он обрел его вновь. А если бы эта скво не вошла в столовую? Он бы так и пребывал в заблуждении. Какие черные мысли теснились тогда в его голове! Он был на грани самоубийства. Самоуничтожения. Был готов убить себя. Прямо здесь, в столовой. Какую чудовищную ошибку он мог совершить! Теперь это ему ясно. Как нелепо он мог загубить свою жизнь. Убить себя. А теперь пусть наступает весна. Пусть она приходит. Он ждет ее теперь с нетерпением. Пусть приходит весна. Он готов к встрече с ней.

— Послушайте, — сказал он индейцам. — Я хочу рассказать вам о том, что случилось со мной в Париже.

Индейцы склонились к нему поближе.

— Белый вождь, тебе слово, — сказал высокий индеец.

— То, что, с моей точки зрения, должно было быть прекрасным, произошло со мной в Париже, — начал Йоги. — Вы, индейцы, знаете, что такое Париж? Отлично. Так вот, оказалось, что это худшее, что когда-либо со мной происходило.

Индейцы усмехнулись. Они знали свой Париж.

— Это был первый день моего отпуска. Я шел по бульвару Малерб. Мимо проезжала машина, из которой высунулась красивая женщина. Она подозвала меня, и я подошел. Она отвезла меня в какой-то дом, а точнее, в особняк, где-то на окраине Парижа, и там со мной случилось то самое, прекрасное. Потом кто-то вывел меня из дома через другую дверь, не через ту, в которую я входил. Красавица сказала, что мы больше никогда не увидимся, что она не сможет больше никогда встретиться со мной. Я хотел запомнить номер дома, но дом оказался одним из множества совершенно одинаковых особняков, составлявших целый квартал.

С того момента и до конца отпуска я только и делал, что пытался найти эту красавицу. Однажды мне показалось, что я заметил ее в театре. Но это была не она. В другой раз я мельком увидел в проезжающем мимо такси женщину, которую принял за нее, вскочил в другое такси и велел ехать следом. Но мы потеряли то такси. Я был в отчаянии. В результате вечером накануне того дня, когда мой отпуск заканчивался, я пребывал в таком отчаянии и унынии, что отправился на экскурсию в сопровождении гида из тех, что сулят показать вам весь Париж. Мы посетили самые разные места. «Это все?» — спросил я гида. «Нет, есть еще одно местечко, но это очень дорого», — ответил он. Поторговавшись, мы в конце концов сошлись с ним в цене, и гид повез меня туда. Это был старинный особняк. Заглянуть внутрь можно было сквозь щель в стене. Вдоль стены, каждый у своей щели, стояло множество мужчин в мундирах всех союзных армий и много красивых латиноамериканцев в смокингах. Я тоже прильнул к щели. Некоторое время ничего не происходило. Затем в комнату вошла красивая женщина в сопровождении молодого британского офицера. Она небрежно скинула длинную шубу, шляпу и бросила их в кресло. Офицер начал расстегивать портупею. И тут я узнал ее — это оказалась та самая женщина, с которой у меня случилась та самая незабываемая встреча.