Винсенто Бласко Ибаньес - Обнаженная Маха

Затем посерьезнел и сказал, что есть некоторые препятствия. Сейчас она имеет «друга» — это один из его приятелей, парень из провинции, который ищет популярности. Он уже проиграл половину своего состояния в казино, а теперь спокойно смотрит, как вторую половину поглощает эта девушка, так как благодаря ей он стал приобретать славу. Лопес де Coca пообещал поговорить с ней — они давние друзья. У вас же намерения вполне невинные — да, папа?.. Уговорить ее нетрудно. Эта Пепита увлекается всем необычным. Она немного того... романтическая. Он объяснит девушке, что, приглашая ее в качестве натуры, знаменитый художник выказывает ей очень высокую честь.

— Не забудь про деньги, — смущенно пробормотал маэстро. — Я дам, сколько она попросит. Не бойся показаться слишком щедрым.

Однажды утром Реновалес позвал Котонера и, не помня себя от радости, сказал ему:

— Она придет! После полудня будет здесь!

Старый художник вопросительно поднял брови:

— Кто придет?

— «Волшебная Фреголина»... Пепита. Зять предупредил меня, что договорился с нею, и сегодня же, в три часа, сам ее приведет.

Художник в отчаянии оглядел свою творческую мастерскую. Вот уже с каких пор она была совершенно заброшена. И слуга и двое художников торопливо принялись наводить порядок в просторном нефе.

Дрожащими руками маэстро перенес портреты Хосефины и полотно, на котором рисовал ее голову, в угол и поставил лицом к стене. Зачем эти призраки, когда появится сама реальность?.. Затем он заготовил и поставил посреди мастерской большое чистое полотно, посматривая на его нетронутую поверхность глазами, полными надежды. О, что он сегодня создаст! Какую мощь чувствовал в себе, какое желание рисовать!..

Вскоре двое художников остались одни, но Реновалес никак не мог успокоиться, ему не нравилось то это, то что-то другое, а то вдруг начинало казаться, будто чего-то не хватает для этого визита, о котором он думал, вздрагивая от тревоги. Цветов! Надо немедленно принести цветов. Заполнить ими все античные вазы, чтобы по комнате растеклось благоухание.

И Котонер, призвав на помощь слугу, побежал в сад. Беспощадно ограбив la serre [33] Оранжерея ( Франц .) , он вернулся с охапкой цветов. Старый художник был послушный и покорный, как настоящий друг, но глаза его иронически поблескивали. Столько приготовлений ради «Волшебной Фреголины»! Маэстро волновался ужасно, казалось, он внезапно впал в детство. Ждал, не мог дождаться этого визита, надеясь наконец удовлетворить свое исступленное, почти безумное желание.

Цветы были поставлены в вазы, но и на этом Реновалес не успокоился. Надо чтобы на каком-то столике в мастерской лежали конфеты и стояло шампанское, лучшее из всех, какие найдет Котонер. Тот сказал, что пусть все это покупает слуга, а с него, мол, хватит; он и так набегался, готовясь к визиту этой девушки, что целомудренно прижимает локти к туловищу, невинно улыбается и поет ужасные непристойности.

— Нет, Пепе, — возразил маэстро с мольбой в голосе. — Ступай сам. Я не хочу, чтобы слуга об этом знал. А вдруг проговорится... Моя дочь всегда донимает его расспросами.

Котонер не стал спорить дальше, пошел. Вернувшись через час, он увидел, что Реновалес перебирает в натурщицкой комнате какую-то одежду.

Старый друг положил на столик пакеты. Высыпал сладости на античные блюда, размотал завернутые бутылки.

— Сеньору все подано, — сообщил он с ироничной почтительностью. — Может, сеньор желает еще чего-то?.. Вся семья на ногах, готовится к визиту этой высокой дамы: твой зять ее привозит, я исполняю обязанности служанки... Осталось позвать твою дочь, чтобы она помогла ей раздеться.

— Спасибо, Пепе, спасибо! — воскликнул маэстро с искренним чувством, ничуть не обидевшись.

Ко второму завтраку маэстро вышел аккуратно причесанный, нарядно одетый, с закрученными усами. В петлице его лучшего костюма краснела роза. Его старый друг громко захохотал. Чем дальше — тем лучше!.. Мариано точно сошел с ума, выставлял себя на посмешище.

Реновалес едва ли коснулся еды. Встав из-за стола, пошел в мастерскую и стал в одиночестве взволнованно мерить ее шагами. Как медленно тянется время!.. Дойдя до стены и двигаясь назад, он каждый раз окидывал взглядом все три мастерские и смотрел на стрелки старинных часов в оправе из саксонского фарфора, что стояли на столике из цветного мрамора, отражаясь в глубоком венецианском зеркале.

Вот и три часа. Маэстро с тревогой подумал, что девушка может и не прийти. Четверть четвертого... полчетвертого. Нет, не придет — время уже прошло. Ох эти женщины, всегда они связаны какими-то обещаниями и договоренностями, ни минута их жизни не принадлежит им!