Эдит Уортон - Риф, или Там, где разбивается счастье

Он отпустил ее руки, и она, прильнув к нему, обвила его шею с нечастым у нее покорным видом.

— Не знаю почему, но я чувствую себя еще счастливей после этих моих глупостей!

Ее губы были раскрыты в беззвучном смехе, на щеках дрожала тень трепещущих ресниц. Он взглянул на нее сквозь туман боли и увидел, как вся ее покорная ему красота приблизилась к его губам, словно чаша; но едва он наклонился к ней, между ними как бы упала тьма, ее ладони соскользнули с его плеч, и она резко отстранилась от него.

— Но значит, это она была с тобой?! — воскликнула Анна; и снова, когда он воззрился на нее: — Не отрицай! Только пойди и посмотри на свои глаза в зеркало!

Он стоял, потеряв дар речи, а она настаивала:

— Не отрицай! Что мне остается воображать, если ты скажешь «нет»? Неужели не видишь, все без исключения кричит об этом? Оуэн видит это — только что видел снова! Когда я сказала ему, что Софи смягчилась и встретится с ним, он ответил: «Это опять Дарроу постарался?»

Дарроу молча встретил ее натиск. Он мог бы возражать, отшучиваться и отрицать, как обычно; он был даже не уверен, что этот прием в настоящую минуту не достиг бы цели, если бы не устремленный на него ее пронизывающий взгляд. Но он сознавал, что случилось с его лицом, как будто послушался Анну и взглянул на себя в зеркало. Он знал, что больше не сможет скрывать от нее то, что отражалось в нем, пока не сумеет стереть пылающую память о только что пережитом. В зеркале перед ним, глядя прямо ему в глаза и отпечатавшись во всем его облике, стоял неоспоримый факт страсти Софи Вайнер и поступка, которым она подтвердила ее.

Анна вновь заговорила, торопливо, лихорадочно, и его душа сжалась от муки, звучавшей в ее голосе:

— Говори же, наконец, — ты должен что-то сказать! Я не прошу говорить что-то во вред девушке; но ты должен понимать, что твое молчание вредит ей больше, чем ответ на мои вопросы. Мне остается только думать о ней самое худшее… она бы сама это поняла, будь она здесь. Разве ты можешь навредить ей больше, нежели вынудив меня ненавидеть ее — вынудив подозревать, что она договорилась с тобой обмануть нас?

— Нет, только не это! — услышал Дарроу собственный голос прежде, чем осознал, что собирался сказать. — Да, я видел ее в Париже… — Помолчал и продолжил: — Но обязался уважать причину, по которой она не хотела, чтобы об этом стало известно.

Анна побледнела:

— Так это она была в театре тем вечером?

— Да, я был однажды с ней в театре.

— Почему она просила тебя не говорить об этом?

— Она не хотела, чтобы знали, что я встретил ее.

— Почему не хотела?

— Она поссорилась с миссис Мюррет и внезапно уехала в Париж, и не хотела, чтобы об этом услышали Фарлоу. Я встретил ее случайно, и она попросила, чтобы я не говорил, что видел ее.

— Из-за той ссоры? Потому, что стыдилась своего поведения?

— О нет. Ей нечего было стыдиться. Но Фарлоу подыскали ей место, и она не хотела, чтобы они узнали, как неожиданно ей пришлось уехать и как дурно миссис Мюррет вела себя с ней. Она была в ужасном положении — миссис Мюррет даже удержала ее месячное содержание. Она понимала, что Фарлоу будут очень огорчены, и хотела иметь время, чтобы подготовить их.

Дарроу слышал свой голос будто со стороны. Его объяснение звучало достаточно правдоподобно, и ему вообразилось, что взгляд Анны стал яснее. Она немного помолчала, словно желая удостовериться, не добавит ли он чего-нибудь еще, затем сказала:

— Но Фарлоу знали об этом; они сами сказали мне, когда посылали ее ко мне.

Он вспыхнул, как будто она поставила ему намеренную ловушку.

— Они могут знать сейчас, но не знали тогда…

— Это не причина до сих пор делать тайну из того, что она тебя встречала.

— Это единственная причина, которую я могу привести тебе.

— Тогда я пойду и спрошу ее сама. — Она двинулась к двери.

— Анна! — Он было пошел за ней, но остановился. — Не делай этого!

— Почему?

— Это не похоже на тебя… это неблагородно…

Она стояла перед ним прямая и бледная, но за жестким выражением ее лица он видел бурю сомнения и муки.

— Не хочу поступать неблагородно, не хочу выпытывать ее секреты. Но и так оставлять все нельзя. Не лучше ли все-таки пойти к ней? Уверена, она поймет… объяснит… Она, вероятно, скрывает сущий пустяк — что-то, что может шокировать Фарлоу, но в чем я не вижу ничего страшного… — Она замолчала, ища глазами его лицо. — Любовная история, наверное… только и всего? Ты встретил ее в театре, и она была там с кем-то… она перепугалась и просила тебя соврать что-нибудь? Эта бедная молодежь, которая вынуждена общаться с нами, как машины… если б ты знал, как мне их жалко!