Джон Голсуорси - Через реку

Место ему досталось неважное, в одной из лож верхнего яруса, но он отличался острым зрением и все прекрасно видел. Спектакль скоро захватил его. Он достаточно долго жил за пределами Англии, чтобы не испытывать некоторого волнения при мысли о ней. Красочная панорама её истории за три последние десятилетия взволновала его так сильно, что он ни за что не признался бы в этом своим соседям по залу. Бурская война, смерть королевы Виктории, гибель «Титаника», мировая война, перемирие, встреча нового 1931 года… Спроси его кто-нибудь потом о пьесе, он, наверно ответил бы: «Замечательно! Впрочем, под конец мне взгрустнулось». Но, сидя в театре, он испытывал не грусть, а нечто гораздо большее — сердечную боль влюблённого, который жаждет счастья с любимой и не в силах его добиться; чувства человека, который пытается не сдаться, выстоять и тем не менее шатается из стороны в сторону под ударами жизни. Когда он выходил, у него в ушах звучали заключительные слова: «Величие, достоинство, мир». Трогательно и чертовски иронично! Он вытащил портсигар и закурил сигарету. Ночь была сухая, Крум шёл пешком, осторожно пробираясь через потоки машин, и в ушах его звучали меланхолические жалобы уличных певцов из пьесы. Рекламы в небе — и кучи отбросов! Люди, разъезжающиеся по домам в собственных машинах, — и бездомные бродяги! «Величие, достоинство, мир!»

«Я должен выпить», — решил молодой человек. Теперь он мог возвратиться в клуб: тот уже не отталкивал, а привлекал его, и Крум повернул к Сент-Джеймс-стрит. «Прощай, Пикадилли! Прощай, Лестер-сквер!» Замечательная сцена, когда томми, насвистывая, маршируют по спирали сквозь туман, а на освещённой авансцене три накрашенные девчонки трещат: «Жаль вас отпускать, но вам пора идти». Публика в литерных ложах перегибалась через барьер и хлопала. До чего правдиво! Особенно эта весёлость на лицах накрашенных девчонок, когда она становится всё более наигранной и душераздирающей! Надо пойти ещё раз вместе с Клер. Взволнует ли это её? И вдруг Крум понял, что не знает. Да разве человек знает что-нибудь о другом, даже о женщине, которую любит? Сигарета обожгла ему губы, он выплюнул окурок… А сцена с молодожёнами, решившими провести медовый месяц на «Титанике»! Они облокотились о борт, им кажется, что перед ними раскрывается вся жизнь, а на самом деле впереди только холодная бездна океана. Что знали эти двое? Только одно — они желают друг друга. Поразмыслить — так жизнь дьявольски странная штука! Крум поднялся по лестнице «Кофейни» с таким чувством, словно прожил целую жизнь, с тех пор как спустился по ней…

На другой день, точно в шесть вечера, он позвонил у подъезда Монтов на Маунт-стрит.

Дворецкий, который открыл ему, вопросительно приподнял брови.

— Сэр Лоренс Монт дома?

— Нет, сэр. Дома леди Монт, сэр.

— К сожалению, я не знаком с леди Монт. Нельзя ли вызвать на минутку леди Корвен?

Одна из бровей дворецкого поднялась ещё выше. «Ага!» — казалось, подумал он.

— Как доложить, сэр?

Молодой человек протянул ему карточку.

— «Мистер Джеймс Бернард Крум», — нараспев прочитал дворецкий.

— Доложите, пожалуйста, иначе: «Мистер Тони Крум».

— Хорошо. Соблаговолите минутку подождать. Да вот и сама леди Корвен.

С лестницы донёсся возглас:

— Тони! Какая пунктуальность! Поднимайтесь сюда и познакомьтесь с тётей.

Клер перегнулась через перила; дворецкий исчез.

— Снимайте шляпу. Как это вы решаетесь выходить без пальто? Я вот всё время зябну.

Молодой человек подошёл вплотную к перилам.

— Милая! — прошептал он.

Она приложила палец к губам, затем протянула его Круму, который с трудом дотянулся до него своими.

— Идёмте!

Когда он добрался до верхней площадки. Клер уже распахнула дверь и объясняла:

— Это мой попутчик, тётя Эм. Мы вместе ехали на пароходе. Он пришёл к дяде Лоренсу. Мистер Крум — моя тётя, леди Монт.

Молодой человек увидел плывущую ему навстречу фигуру, и чей-то голос произнёс:

— А, на пароходе! Ясно. Здравствуйте.

Крум понял, что положение его, так сказать, определилось, и перехватил чуть насмешливую улыбку, мелькнувшую на лице Клер. Останься он с ней вдвоём хоть на пять минут, он стёр бы эту улыбку поцелуями. Он бы…

— Расскажите мне о Цейлоне, мистер Крейвен.

— Крум, тётя. Тони Крум. Зовите его просто Тони. Имя у него другое, но все зовут его так.

— Все Тони — герои. Почему — не знаю.

— Этот Тони — совсем обыкновенный.

— Да, Цейлон. Вы там познакомились с Клер, мистер… Тони?