Федерико Тоцци - Три креста

— Вроде как двести.

Никколо задрожал от возмущения:

— Передай этому священнику, пусть подавится своим распятием! Я с такими, как он, дел иметь не хочу, я покупаю только у тех, кто не умеет торговаться. Увижу его у нас в лавке — поколочу, честное слово! Так и скажи! Пусть держится от меня подальше!

Никколо готов был, казалось, растерзать несчастного гостя. Неожиданно он улыбнулся и спокойно растянулся на стуле, поглядывая то на брата, то на Корсали; глаза его сияли, он словно приглашал их посмеяться вместе с ним. Им передалась его безмятежная, ребяческая радость. Заметив это, Никколо как будто оскорбился и закричал не своим голосом:

— Не желаю с вами разговаривать!

Затем, нарочито не обращая внимания на Корсали, обратился к Джулио:

— Ты отправил счета?

— Осталось положить в конверт квитанции.

— Чего же ты ждешь?

— Сегодня все сделаю.

— Ничего не забыл указать?

— Я все переписал, как было в книге.

— А даты?

— И даты тоже.

— Хотелось бы знать, почему они не платят.

— Да просто люди поступают, как им удобно!

Никколо стукнул рукой по сундуку, так что звякнуло кольцо на мизинце, и зевнул:

— Что-то у меня голова болит: все эта острая подлива.

— Ты же просил, чтоб было побольше перца!

— Что у нас на вечер, цыпленок?

— Кажется.

— Если нет — пойду ужинать в ресторан.

— Как хочешь, кто тебе запрещает. Уже не в первый раз…

— А у тебя, Витторио, что сегодня на ужин?

— Да что Бог пошлет — бульончик, кусок вареного мяса и, может быть, головка сыра — самая малость, я ведь ем, как птичка.

Никколо усмехнулся:

— А я вот на завтра, пожалуй, куплю индейку. Я, знаешь ли, вареное мясо просто на дух не переношу!

Он повеселел и даже принялся рассказывать какую-то смешную историю. У него всегда в запасе был новый анекдот, после которого он сам хохотал до слез, приговаривая:

— Вот потеха! Кто, если не я, повеселит вас хорошим анекдотом!

Джулио тоже смеялся, но сдержанно. Никколо не унимался:

— Просто помереть можно со смеху! Аж слезы из глаз! Ой, живот болит! Прошлой ночью моя жена проснулась оттого, что я смеялся во сне — это мне приснился тот анекдот, что я давеча рассказал. Ты вот у Джулио спроси! За мной бы записывать!

Тут вошел Энрико, и Никколо помрачнел. Энрико брел спросонок, словно ошалев, покачиваясь, даже налетел на один из книжных шкафов.

— Какой же я рассеянный! Все потому, что плохо спал: у нас под окнами мраморщик что-то долбил, да так громко! Ведь знает, что люди отдыхают, имел бы хоть немного уважения! Так нет же, как нарочно. И какая необходимость так громыхать!

— Должно быть, мрамор привезли — работа есть работа.

— Чудовищная бестактность! Ведь он не один на свете! Мне до его мрамора дела нет — как и до его рогов! Жена, говорят, каждый день их ему наставляет!

— А ему какое дело до того, что ты спишь?

— Что значит — какое? Со мной все согласятся. Готов на что угодно поспорить — любой порядочный человек меня поддержит! Работал бы себе потихоньку — пожалуйста, сколько хотите! Не будить же людей! Я еле сдержался, проходя мимо, но в другой раз молчать не стану! Эх, доброта — враг мой! Ты что, высосал весь коньяк? — спросил он Никколо.

— Не нравится — покупай себе отдельную бутылку.

— Так и сделаю! А еще братья называются — хоть бы рюмку оставили.

— Выпей воды.

— Воды? Лучше провалиться мне на месте, чем взять хоть каплю в рот! Этой водой только подмываться!

Энрико даже изменился в голосе, что случалось с ним в минуты крайнего раздражения:

— Вы нарочно надо мной издеваетесь. «Выпей воды!» Разве это по-братски? Скажите, Витторио? Ничего, я сумею поставить вас на место! Я себя в обиду не дам! А еще говорят, что я обидчивый — да как тут не обидеться?!

— Сходи лучше проверь, как идут дела в переплетной мастерской.

— Я буду делать то, что считаю нужным. Это мое право. В конце концов, не из моей же кожи делают переплеты! Хотите ссоры — пожалуйста, двое на одного — что ж, ради Бога!

— Никто и не думал с тобой ругаться — напротив, мы всегда готовы тебя выслушать! — вмешался Джулио.

— Конечно, потому что вам нечего возразить!

— Зачем же возражать?

— Значит, вы продолжаете настаивать на своем?

— Послушай, Энрико, у меня нет никакого желания повышать голос.

— У тебя нет, а вот у него есть!

— Джулио, скажи ему — пусть лучше убирается подобру-поздорову! — отозвался Никколо, схватив попавшуюся под руку старинную вазу.

— Хочешь разбить вазу о мою голову? Хочешь подраться — пожалуйста, только вазу не трогай! Не думай, что я испугался — просто надо беречь вещи! Она из тонкого фаянса, дунешь — разлетится в дребезги. И потом — посмотрите, какие вмятины остались от его ног на сундуке! Да он просто вандал неотесанный!