Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть третья

Человек всякий момент настоящего чувствует себя одним владеющим своей жизнью вне времени, т. е. в момент настоящего. В рукописи знак переноса: к неизвестной рукописи. Всё отдаляя и отдаляя во времени период наблюдения,

Сознание <���наше> <���мое> только это самое и говорит мне, говоря, что я свободен.

Зач.: Я не имею причины , ибо эта причина я сам. Разум говорит мне, что я подлежу влияниям одновременно существующего времени и причины; но сознание говорит мне, что я один вне времени и не имею причины, что я свободен в каждый момент. Противуречия не существует, ибо разум рассматривает явления всего существующего, сознание видит одного себя. <���Противуречие> Ошибка умозаключения состояла в том, что из того, что я сознаю себя свободным, я вывел [не] то, что я <���свободен> сознаю и сознавал и все сознают себя свободными, а то, что все люди свободны.

Люди сознают себя свободными, но рассматриваемые в связи с другими явлениями мира во времени и в зависимости от причин, <���понятия свободы не существует>.

Я вхожу в область разума и подлежу основным свойствам разума, пространства, времени и причины.

Человек свободен в сознании и подлежит законам в представлении. История имеет предметом представление человека о себе в связи с внешним миром во времени и в зависимости от причин.

Вместо зач. вписан на полях и вновь зач. след. вариант.

Зачеркнуто: Как только я из области сознания с неопровержимым

Зач.: Сознание <���вид> мое

Зач.: есть существенное свойство разума

[противоречие само в себе.]

В рукописи: друг другу, сами и себе.

Зач.: мысл[и], значени[и]

Далее вписано окончание фразы вместо зач.: понятия жизни <���из <���каждое>, из которых каждое определяет одно другое. Если мы <���говорите свобода> более своб[одны],

Зач.: Мы никогда не можем сказать: свободен и необходим, но можем сказать: более свободен и тогда разумеем только менее необходим, и наоборот. <���То, что> Мы называем свободой, необходимостью только известное отношение воли к разуму, ту точку зрения, с которой мы рассматриваем <���действия людей> жизнь и человека. <���Если, выходя из сознания, мы раздв[игаем] единого себя, находящегося в настоящем> Если мы рассматриваем их из их сознания единого <���свободного момента>, отрешенного от мира в момент настоящего и вне зависимости от причин, то мы видим их более свободными <���если мы> <���чем более мы>, смотря по представляющейся цели ума человеческого. Если цель наша состоит в отыскании законов сознания <���и выражении>, мы ограничиваем отношение человека к миру, период времени и зависимость от причин <���и рассматриваем>, тем свободнее нам представляются действия людей, чем в большей связи с миром во времени и в зависимости от причин, тем необходимее.

Рассматривая себя в своем единстве в момент настоящего вне причин, мы распространяем область свободы и настолько нарушаем область необходимости наших поступков и законы свободы вообще, имеем дело с сознанием и отыскиваем его законы. Так поступает философия, антропология, психология, искусство.

Если цель наша состоит в отыскании законов разума, рассматривая человека в связи с внешним миром <���мы имеем дело с законами разума>, временем и пространством, мы, подчиняя им явления жизни <���находим необходимое> настолько увеличива<���ем> область необходимости, насколько уменьша[ем] область свободы.

История рассматривает человека в его связи с внешним миром, во времени и в зависимости от причин и потому она <���может рассматривать> не имеет дела до сознания свободы и стремится только к <���раздвижению> отысканию законов необходимости.

Для истории существуют только линии движения человеческих воль, один конец которых скрывается в неведомом и на другом конце которых движется в связи с внешним миром во времени и в зависимости от причин сознание свободы человека.

Далее зачеркнуто на полях: Две границы разума и сознания из разумного вывода.

Зач.: Но как скоро

Зач.: воля проявляется в жизни в связи с внешним миром во времени