Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 1. Детство. Юношеские опыты

«Аль б ѣлены объ ѣлся!.. Чоортъ!..»

Мы съ Дмитріемъ тихохонько и скромнехонько ѣхали какимъ то бульваромъ и держимся ледочкомъ правой стороной, какъ вдругъ какой то «л ѣшій» (Дмитрій такъ назвалъ посл ѣего) въ карет ѣпарой столкнулся съ нами. Разъ ѣхались, и только отъ ѣхавши шаговъ 10, Дмитрій сказалъ: «вишь, л ѣшій, правой руки не знаетъ!»

Не думайте, чтобы Дмитрій былъ робкій челов ѣкъ или не скоръ на отв ѣтъ. Н ѣтъ, онъ, напротивъ, хотя былъ небольшого роста, съ бритой бородой (но съ усами), онъ глубоко сознавалъ собственное достоинство и строго исполнялъ долгъ свой, но причиной въ этомъ случа ѣего слабости были два обстоятельства. 1) Дмитрій привыкъ ѣздить на экипажахъ, внушающихъ уваженіе, теперь же мы ѣхали на пошевенькахъ, запряженныхъ очень маленькой лошадкой въ весьма длинныхъ оглобляхъ, такъ что даже кнутомъ съ трудомъ можно было достать ее, и лошадка эта заплетала жалко задними ногами, что́ въ зрителяхъ постороннихъ могло возбудить насм ѣшку, поэтому т ѣмъ бол ѣе обстоятельство это было тяжело для Дмитрія и могло уничтожить чувство [ 1 неразобр. ] 2) Должно быть вопросъ мой: морозитъ ли? напомнилъ ему такого же рода вопросы осенью въ отъ ѣзд ѣ. Онъ охотиикъ; охотнику есть о чемъ зам ѣчтаться — и забыть ругнуть впопадъ кучера, который не держитъ правую руку. У кучеровъ, какъ и у вс ѣхъ, тотъ правъ, кто съ бо́льшей ув ѣренностью и прежде крикнетъ на другого. Есть исключенія; наприм ѣръ Ванька никакъ не можетъ крикнуть на карету, одиночка, даже щегольская, съ трудомъ можетъ крикнуть на четверню; впрочемъ все зависитъ отъ характера, отъ обстоятельствъ времени, а главное, отъ личности кучера, отъ направленія, въ которомъ ѣдутъ. Я одинъ разъ вид ѣлъ въ Тул ѣразительный прим ѣръ вліянія, которое можетъ им ѣть одинъ челов ѣкъ на другихъ дерзостью.

Было катанье на масляниц ѣ; сани парами, четвернями, кареты, рысаки, шелковые салопы — вс ѣтянулись ц ѣпью по Кіевской, — п ѣшеходовъ кучи. Вдругъ крикъ съ поперечной улицы: «держи, эй, держи лошадь то! Пади, эй!» самоув ѣреннымъ голосо[мъ]. Невольно п ѣшеходы посторонились, пары и четверни придержали. Чтожъ вы думаете? Оборванный извощикъ, стоючи на избитыхъ санишкахъ, размахивая надъ головой концами возжей, на скверной кляч ѣсъ крикомъ продралъ на другую сторону, покуда никто не опомнился. Даже буточники и то расхохотались.

Дмитрій хотя челов ѣкъ азартный и ругнуть любитъ, но сердце им ѣетъ доброе, скотину жал ѣетъ. Кнутъ онъ употребляетъ не какъ средство побужденія, но исправленія, т. е. онъ не погоняетъ кнутомъ: это несообразно съ достоинствомъ городского кучера, но ежели рысакъ не стоитъ у подъ ѣзда, онъ ему дастъ «раза». Я это сейчасъ им ѣлъ случай зам ѣтить: пере ѣзжая изъ одной улицы на другую, лошадка наша насилу вытащила насъ и я зам ѣтилъ по отчаяннымъ движеніямъ его спины и рукъ и [по] чмоканью, что онъ б[ылъ] въ непріятномъ положеніи. Ударить кнутомъ? онъ къ этому не привыкъ. Ну, а что, ежели бы лошадь остановилась? Онъ не перенесъ бы этаго, хотя тутъ нельзя было бояться шутника, который бы сказалъ: «Аль кормить?» Вотъ доказательство, что Дмитрій д ѣйствуетъ бол ѣе по сознанію долга, чемъ изъ тщеславія.

Я много еще думалъ объ многораз[лич]ныхъ отношеніяхъ кучеровъ между собою, объ ихъ ум ѣ, находчивости и гордости. Должно быть, при большихъ съ ѣздахъ они узнаютъ другъ друга, съ к ѣмъ сталкивались, и переходятъ изъ враждебн[ыхъ] въ миролюбныя отношенія. Вс ѣинтересн[ы] на св ѣт ѣ, особенно отношенія т ѣхъ классовъ, къ к[оторымъ] мы не принадлежимъ.

Ежели ѣдутъ экипажи по одному направленію, то распря бываетъ продолжительн ѣе: тотъ, кто обид ѣлъ, старае[тся] угнать или отстать, другой же иногда усп ѣваетъ доказать ему неправоту поступка и беретъ верхъ; впрочемъ, когда ѣдутъ въ одну сторону, то перев ѣсъ на сторон ѣтого, чьи лошади р ѣзв ѣе.

Вс ѣэти отношенія очень удобно прикладываются къ отношеніямъ вообще въ жизни. Интересно[ы?] тоже для меня отношения господъ между собою и кучерами при такого рода столкновеніяхъ. — «Эка дрянь, куда прешь?» — Когда это обращается ко всему экипажу, невольно с ѣдокъ старается принять видъ серьезной или веселой или беззаботной — однимъ словомъ такой, который онъ прежде не им ѣлъ; зам ѣтно, что ему пріятно бы было, ежели бы было на оборотъ; зам ѣтилъ я, что г[оспо]да съ усами въ особенности сочувствуютъ обидамъ, нанесеннымъ ихъ экипажу. —

— «Кто ѣдетъ?»

Это прокричалъ буточникъ, который нынче утромъ при мн ѣочень былъ оскорбленъ тоже кучеромъ. У подъ ѣзда противъ этой самой будки стоя[ла] карета; славный съ рыжей бородой кучеръ, уложивъ подъ себя возжи и опершись локтя[ми] на кол ѣни, гр ѣлъ спину на солнц ѣ, какъ было видно, съ большимъ удовольствіемъ, потому что даже почти совс ѣмъ зажмурился. Напротивъ него буточникъ похаживалъ на площадк ѣпередъ будкой и концомъ алебарды поправлялъ доску надъ лужей передъ своимъ балкономъ. — Вдругъ ему не понравилось, или что карета тутъ стоитъ, или завидно стало, что кучеру такъ пріятно гр ѣться, или хот ѣлъ разговориться — онъ прошелъ по своему балкончику, заглянулъ въ переулокъ, потомъ, стукнулъ алебардой по доск ѣ: «Эй ты, куда сталъ? дорогу загородилъ». Кучеръ немного отщурилъ л ѣвый глазъ, по смотр ѣлъ на буточника и опять закрылъ. — «Съ ѣзжай! теб ѣчто ли говорятъ!» Никакого вниманія.— «Аль не слышишь! сворачивай, говорятъ!» Буточникъ, видя, что н ѣтъ отв ѣта, прошелъ по балкончику, еще заглянулъ въ переулокъ и видно собирался сказать что нибудь разительное. Въ это время кучеръ приподнялся, поправилъ подъ собой возжи и, повернувшись съ заспанными глазами къ буточнику: — «Что з ѣваешь? Теб ѣ, дураку то и ружья въ руки не давали, а туда же кричитъ!»