Константин Симонов - Последнее лето

— Зачем дразнишь? — тихо спросил Захаров, оглянувшись на Миронова, который во время разговора с командующим фронта деликатно отошел в сторону.

— Не дразню. — Серпилин перестал улыбаться. — Напротив, намного выше ценю, чем раньше. Но пусть не забывает, что я командарм, и мне о порядочности напоминать не требуется. Пусть напоминает тем, кому требуется, если у него есть такие.

— Все так, — сказал Захаров. — Но не хотелось бы, чтоб отношения испортил.

— Будем хорошо воевать — не испортим. А провалим дело — о каких отношениях речь? — сказал Серпилин и, услышав в трубке голос Кирпичникова, стал объяснять ему про дивизию, которую — ничего не поделаешь — придется отдать соседу.

Потом положил трубку и подозвал Миронова.

— Извините, Виталий Викторович, что прервал вас. Продолжайте. Наверное, что-нибудь хорошее от вас услышим, раз сами спешите доложить.

— Не совсем так, товарищ командующий, — сказал Миронов.

Оказалось, что его левофланговая дивизия опять застряла, отбивая контратаки немецкой пехоты с самоходками.

— Хочу сам туда выехать, — сказал Миронов. — Прошу разрешения.

— Если верно вас понял, спешите нас спровадить? Мешаем уехать?

Миронов молчал, но в глазах у него можно было прочесть: «Да, мешаете. Не будь вас тут, уже поехал бы в дивизию».

— Прав, надо и нам с членом Военного совета трогаться, — сказал Серпилин.

Но Захаров неожиданно для него вдруг обратился к Миронову:

— А я, пожалуй, тоже в дивизию съезжу. Вместе посмотрим: почему там немцы не по закону действуют? Что-то самоходок у них больно густо стало! Что ни донесение — самоходки! Когда начинали, разведка нам так много самоходок не показывала…

Услышав, что Захаров снова собирается ехать вместе с командиром корпуса, Серпилин сначала подумал неодобрительно: не слишком ли много опеки! Но потом решил — Захарову виднее. И в первый день, во время неудачных действий Миронова, не вылезал от него, и сегодня с утра у него. И, может быть, лучше тебя знает сейчас, чем поддержать его дух. Захаров вообще знает, что делает.

— С тобой вечером встретимся, — кивнул Серпилин Захарову. — А вам, Виталий Викторович, — пожимая руку Миронову, сказал он, — на прощание совет: не забывайте бога войны! Хорошо, конечно, самому комкору в дивизию приехать, но если у него при этом еще в запасе, в кулаке, два-три артиллерийских полка зажаты, которыми он без долгих разговоров способен помочь, — еще лучше. И намного! Боюсь, что ваших подчиненных немец успешно контратакует не потому, что так уж силен, а потому, что артиллерия у вас все еще только едет к переднему краю. А пора бы доехать!

Простился и сел в «виллис»; и, как только двинулись, спросил у сидевшего сзади Прокудина:

— Вчера вы в оперативном отделе проектировали, что немец против нашего правого соседа сегодня с утра отход начнет. Так?

— Так точно, — сказал Проку дин.

— А он с утра не начал. Рассуждал, наверное, как и вы, но приказа еще не имел. А теперь получил.

— Кирпичников все же за утро сильно углубился, — сказал Прокудин. — Им ничего другого и не оставалось делать, как начинать отход, раз Кирпичников к Днепру вышел…

Думать так, как думал сейчас Прокудин, было приятно: что именно мы, наши успехи — причина тому, что немец начал отступать не только перед нами, а и справа от нас. Но, как ни сладко так думать, главная причина все же другая: оба соседних фронта, наносящих главные удары, прошли так далеко вперед, что немец почувствовал угрозу мешка. Отсюда и его приказ на отход!

Серпилин с тревогой вспомнил о Могилеве — что немец и оттуда может начать отход по приказу раньше, чем мы перережем у него в тылу и Минское и Бобруйское шоссе. Вот чего не должна ему позволить подвижная группа! Вот что главное! А чьи раньше других полк и дивизия ворвутся в Могилев — твоя или соседа слева, хотя и хочется, чтоб твоя, — все же дело второе…

Приехав в подвижную группу, Серпилин смог убедиться, что Бойко с обычной своей дотошностью проследил за выполнением задуманного. Все части подвижной группы были уже сосредоточены в лесах, по обе стороны большака, откуда они могли быстро выйти к переправе, а командиры частей собраны у командира танковой бригады.

Полковник Галчонок встретил Серпилина на опушке леса. Ждал там.

— Разрешите сопроводить к штабу бригады?

— А далеко он у вас?

— Триста шагов отсюда, товарищ командующий.

— Раз триста шагов — дойдем. Надоело за день ездить.

Серпилин вылез из «виллиса» и пошел по наезженной колее через лес рядом с командиром бригады.