После чего они долго враждовали.
Но время идет, все стирается из памяти, оба подросли и возмужали. Они вместе ходят в кино, видят там разбойников, и скачки, и дрессированных собак и катаются вместе с другими на карусели внизу, на складской площади. Аптекарева дочка стала одеваться наряднее, чем остальные девочки, наряднее даже, чем Ловиса Роландсен и чем Лолла, то есть взрослые барышни. А вот Абель мало переменился. Собой он не очень видный, но друзья его ценят, потому что он всегда готов прийти на выручку и умеет найти выход из любого положения. Однажды летом, когда он вместе с другим мальчиком собирали чаячьи яйца, оба чуть не погибли, но к тому времени Абель уже научился плавать и сумел спасти как себя, так и своего напарника. Руки у него были на редкость маленькие, но крепкие, жилистые и проворные, как у воришки.
Его меньше уважали, чем Хельмера, который был в ученье у кузнеца, и уж подавно меньше, чем Рибера Карлсена, который ходил в гимназию, чтобы после этого кем-то стать. Впрочем, эти субчики и годами были постарше. Но ведь и против Тенгвальда и Алекса, своих ровесников, он тоже не тянул, отчего бы это? С детских лет у них и манеры были лучше, и башмаки светлей, им все время подбрасывали деньги на карманные расходы дядюшки да тетушки, а школьные бутерброды у них порой были украшены кружками банана. Нет и нет, у Абеля ничего столь изысканного и в заводе не было, простой мальчик с маяка, где его отец по ночам караулил лампу, а днем отсыпался и вел жизнь бедняка. Вот как обстояло дело.
И все-таки, захоти того смотритель маяка Бродерсен, он мог бы жить малость получше. Только он не хотел. Из скупости.
Четырнадцать лет назад Бродерсен женился по второму разу. От первого брака у него детей не было, от второго родился сын Абель. Много лет подряд он небезвыгодно водил барк «Лина», и люди считали его человеком весьма состоятельным. Может, так оно и было, но жизнь его не являла ни богатства, ни блеска, и сына своего Абеля он содержал в полном убожестве.
Впрочем, Абель не знал никакой другой жизни и вполне довольствовался той, какая есть. Маяк посреди шхер представлялся ему не менее великолепным, чем дом посреди города, да вдобавок у него водились всякие диковины, о которых обычный городской житель и помыслить не может. Ну что такого у них есть, если сравнить с ним? Он выхвалялся своим жилищем перед дружками, это, мол, единственное жилище, которое он признает, он ни с кем из них не поменялся бы, плевать ему на все их дома. У аптекаря дом, ничего не скажешь, и с балконом, и с эркером, но и на него он тоже плевать хотел.
— И все-то ты врешь про свой маяк, — сказала Ольга.
— Приезжай, посмотри сама, — ответил Абель.
И так долго он об этом говорил, что в один прекрасный день, прихватив с собой девочек поменьше, Ольга поехала с ним на маяк. А Тенгвальда она взяла как личность сверх обычного чтимую среди ровесников.
Нельзя сказать, что визит не удался, пейзаж в шхерах был для них непривычный и по виду, и своими размерами, с потаенными уголками среди расселин. Оживляли его забавные декоративные кустики, высаженные на симпатичных клочках земли.
Еще здесь был остов старого катера, приспособленный под хлев, и великое множество чаек, которые прилетали сюда каждую весну и откладывали яйца, и стоял здесь неумолчный гул моря — все сплошь незнакомые и удивительные для детей вещи.
— Да, — признала Ольга и ее маленькие спутницы, — здесь не так, как у нас.
Но все-таки они были не настолько потрясены, чтобы прикусить язык.
— А зачем эта дыра? Неужели тут колодец? А если чайка пролетит над ним и обронит… ну, я хочу сказать…
— Ха-ха-ха!
— И дорожек тут совсем нет, всё скалы да скалы, нет, Абель, ты уж извини…
— Вы еще внутрь не заходили, — сказал Абель.
Они вошли и взбежали на башню. Сплошное разочарование. Смотритель все им растолковал про лампу и про вращающийся козырек, но зажигать ее время пока не настало, и не довелось им увидеть ослепительный свет над морем. Здоровенная лампа, и больше ничего, наверно, подумали они про себя.
— Вы еще в комнату не заглядывали, — сказал Абель.
Спустились они и в комнату. Там было великое множество диковин, которые смотритель за бесценок понавез из дальних стран, немного всякой мелочи от дикарей из Австралии, кораблик в бутылке, пустые кокосовые орехи. Абель повторил те объяснения, которые слышал от своего отца, но для детей это было неинтересно.
— Нам надо перебраться на берег засветло, — сказал Тенгвальд.
Читать дальше