Мор Йокаи - Жёлтая роза

― Да я мало что знаю о мираже. Когда-то мне довелось читать книгу Фламмариона [5] Фламмарион Камиль (1842―1925) ― известный французский астроном. об атмосфере. Там он описывает фата-моргану [6] Фата-моргана ― мираж. , которую видят в африканских пустынях, на берегах Ледовитого океана, около Ориноко и в Сицилии. Читал я описание фата-морганы и у Гумбольда и Бомпланда [7] Гумбольдт Александр (1769―1859), Бомпланд Эме (1773―1868) ― естествоиспытатели. , но о хортобадьском мираже великие учёные ничего не знают. А его здесь видят в каждый жаркий летний день с утра до вечера. Учёный мир игнорирует даже величественные природные явления Венгрии.

Доктору было приятно излить свою наболевшую душу перед иностранцами. Но восхищаться явлениями природы ему было некогда. Надо было спешить на матайский хутор, где находились ветеринарная лечебница и аптека. Он распрощался со всей компанией, вскочил в свою двуколку и укатил в степь.

Большое стадо ушло уже далеко, а пастухи гнали его всё дальше и дальше. Хотя здесь поблизости трава была сочнее, весною скот всё же выгоняли на дальние солончаковые низины с таким расчётом, чтобы летом, когда трава там высохнет, их ожидало бы ещё не тронутое пастбище. Расставание между оставшимся стадом и проданным гуртом являло собой трогательную картину.

«Словно хор друидов и валькирий!» [8] Друиды ― жрецы у древних кельтов. Валькирии ― по скандинавской мифологии, воинственные девы-богини.

Тем временем конюший оформлял финансовую сторону дела и договаривался о маршруте. Новенькими стофоринтовыми ассигнациями он уплатил стоимость гурта господину Шайгато, который, ничуть не стесняясь, сунул их в карман сюртука. Иностранец счёл нужным посоветовать хозяину подальше прятать свои деньги: очень уж здесь глухие места, на что горожанин со свойственной жителям Дебрецена флегматичностью ответил:

― Сударь! Меня уже не раз обкрадывали и обманывали. Но никогда меня не обкрадывал вор и не обманывал проходимец. Всякий раз это проделывали честные и порядочные люди.

Конюший дал на чай гуртовщику.

― Позвольте и мне, сударь, слово сказать, ― проговорил гуртовщик. ― Раз уж вы изволили купить коров, то прихватывайте и телят. Вот вам мой дружеский совет.

― Куда мне такая прорва мычащих животных! Не нанимать же ещё подводу для телят.

― Они и на своих ногах дойдут.

― Но задержат в пути всё стадо. На каждом шагу будут останавливать коров, когда им захочется пососать. А самое главное, граф, насколько мне известно, купил этот гурт не для экспериментов над чистой венгерской породой, а для того, чтобы скрестить её с испанской.

― Ну, тогда дело другое.

Итак, оставалось только отправить в путь купленный гурт. Конюший написал доверительное письмо, а комиссар составил удостоверение сопровождающему гурт пастуху, который сунул документы вместе с паспортами на коров, выданными ветеринаром, в свою походную сумку. Затем пастух надел на шею вожака-быка колокольчик, привязал к его рогам бурку, оседлал своего коня, вскочил в седло и пожелал остающимся доброго здоровья.

Гуртовщик вручил ему торбу с салом, хлебом и чесноком. Провизия эта была рассчитана на целую неделю, чтобы хватило до самого Мишкольца. Затем объяснил весь маршрут: посоветовал идти к Полгару, потому что около Чеге из-за весенней распутицы стояла непролазная грязь. Заночевать можно будет в небольшом леске, а через Тиссу переправиться на пароме. Если вода стоит высоко, то лучше переждать у переправы, задать корм скотине и не рисковать.

Затем он взял слово со своего крестника достойно вести себя в чужом краю, не опозорить города Дебрецена, слушаться хозяев, обуздывать своё ухарство; он наказывал своему любимцу не забывать венгерского языка и веры, в престольный праздник причащаться; что заработает ― не транжирить, коли женится ― жену уважать, а детям дать венгерские имена и, если выкроит время, написать письмо крёстному ― уж он оплатит почтовые издержки.

Затем, благословив крестника, он отпустил доброго малого в дальний путь.

Тем временем оба моравских погонщика пытались справиться с выпущенными из загона коровами.

Очутившись на свободе, коровы, конечно, немедленно разбежались в разные стороны и, когда погонщик старался преградить им путь палкой, злобно поворачивались к нему, угрожая поднять его на рога. Все коровы стремились вернуться к оставшимся в загоне телятам.

― Ну, что же ты! Помоги добрым христианам, ― сказал пастуху гуртовщик.