Сергей Горбатых - Исполнитель

Весело хохоча, женщины лепили снежки и кидали друг в друга.

– А это сам товарищ Троцкий со своими стенографистками, – пояснил Яблоков. И тут же добавил:

– Ты смотри, какой состав! Мне рассказывали, что здесь есть вагон‑библиотека, вагон‑канцелярия, вагон‑медпункт, вагон с телеграфом и радио, походная типография, мотоциклетный гараж и вагон‑ресторан с хорошей кухней.

К Троцкому подбежал какой‑то военный, очевидно, высокого ранга и, взяв под козырёк, принялся докладывать. Яблоков тут же резко закрыл окно и задвинул шторы.

– Это так, на всякий случай, – пояснил он.

Сев на лавку, Семён Маркович вытер платком, почему‑то вспотевший, лоб и вслух высказал своё мнение:

– Раз сюда приехал сам Троцкий, значит, дела очень серьёзные. Наступление будет жестоким и безжалостным. С заградительными отрядами ЧОНа и децимацией.

– А какой смысл в данном случае имеет слово "децимация"? – недоумённо поинтересовался Юрий.

– Это когда расстреливают каждого десятого красноармейца из числа тех, кто без приказа оставил свои позиции, – объяснил Яблоков.

1‑я Конная армия и части 10 армии начали безостановочное наступление вдоль железной дороги Царицын – Тихорецкая. 15 февраля 1920 года 10‑я армия, по льду форсировав Маныч, прорвала фронт противника и на следующий день заняла станцию Торговую. Потери среди наступающих частей были огромными.

– Срочное построение всему личному составу полка! Выдвигаемся на станцию Торговую пешим ходом. Для охраны эшелона оставить минимальное количество людей, – отдал приказ комполка вечером 18 февраля.

– Яблоков, Некрасов, Мылов, – поступаете в распоряжение начальника охраны эшелона. Вы все лично несете ответственность за сохранность штабных документов! – распорядился Клинов.

Юрий, воспользовавшись наступившими сумерками, улучил удобный момент и выпрыгнул из вагона. Спрятавшись за полевой кухней, которую со страшным скрипом тащила старая немощная лошадь, он последовал за уходящим полком. Стояла тихая морозная ночь. Ясное небо было усыпано мерцающими звездами. Звонко хрустел снег под ногами сотен людей. При свете яркой луны перешли на другой берег Маныча.

– Привал! Можно покурить! – последовала команда.

Воспользовавшись отдыхом, Некрасов побежал искать взвод Саленко.

– Юрко, бисова душа, чё ты тута делаешь? – удивился комвзвода, увидев юношу.

– Пришёл вам помогать белых бить! Хочу за батяню отомстить! – сообщил Некрасов.

– Во дитё непонятливое! – возмутился Саленко. – Ну, раз ты утёк из штаба, давай с нами.

Под утро полк вышел на окраину Товарной. Поступила команда комполка Звонарёва:

– Всем окопаться!

Во взводе Саленко было два лома, несколько больших лопат. По очереди принялись долбить мёрзлую землю. Красноармейцы работали молча, с каким‑то остервенением. Никто не матерился и не отпускал солёных шуток. Дело продвигалось очень медленно. Некрасов взял лом и принялся стучать им по земле. Мгновенно его руки покрылись кровавыми мозолями. Такой работы ему никогда не приходилось выполнять. Юрий бил и бил тяжёлым ломом, но от земли отскакивали лишь маленькие кусочки.

– И зачем я убежал из штабного вагона? Сидел бы сейчас с Яблоковым да в тепле чай пил, – со злостью на самого себя думал Некрасов.

– Белые! – вдруг раздались крики. – Белые!

– К обороне! Лягай! Огонь! – заорал у него под самым ухом Саленко.

Юрий поднял голову. Из степи, прямо на них, молча неслась конная лава. Они были уже рядом. Некрасов упал на землю и закрыл голову руками. Раздался залп, второй… Затем земля начала трястись от тысяч конских копыт. Кто‑то тяжёлый упал на юношу.

– Встань! – заорал Некрасов, – встань! Ты меня задушишь!

С трудом ему удалось столкнуть с себя тяжёлого человека. Это был мёртвый Саленко. Белогвардейская конница промчалась через их позиции, оставив после себя трупы красноармейцев, и ворвалась на станцию Торговую. Оттуда доносился шум жестокого боя.

– Тикай, хлопчик! Тикай! – вдруг прохрипел кто‑то рядом с Юрой. Это был умирающий Рябовол. Захлебываясь собственной кровью, он продолжал хрипеть:

– Тикай, тикай…

Некрасов подскочил с земли и кинулся бежать подальше от станции. Он падал. Поднимался и снова бежал. Уже не было сил. Бок сводило от сильной боли. В висках стучало… Вот и Маныч показался…

– Слава Богу, удрал! – подумал Юрий и в это же мгновение услышал окрик:

– Стой! Стрелять буду!

Некрасов осмотрелся. Прямо перед ним на берегу реки стояла цепь красноармейцев с винтовками с примкнутыми штыками.