Вильхельм Муберг - Ночной гонец

Крадучись, идет хозяйка Сведьегорда по лесу, похожая в своем красном чепце на лесного гнома; есть еще сила в ее маленьком сухом теле; тело у нее — твердый комок жил и костей. Стоит ей пошатнуться — в тот же миг на помощь приходит посох. Она крадется тихо, словно лесная мышь, волоча ноги по земле, чтоб не стучали деревянные башмаки. Завидев блестящую черную болотную воду, она садится на плоский камень и вешает фонарь на березовую ветку. Следов видно не будет — значит, сын придет.

Он ждал ее в ельнике по другую сторону болота и пошел ей навстречу сразу, как только замигал фонарь. Лучина горела, трещала, пахла смолою, и при свете ее хозяйка Сведьегорда увидела, что у сына отросла борода, а волосы надают на плечи, как конская грива. Долго хоронился он в лесу. Тяжко ему пришлось.

Увидев его, она поспешила спрятать ясеневый посох, на который опиралась, — незачем сыну видеть его.

Вот и встретились Сведьебонд и хозяйка Сведьегорда. Много раз взошло и село солнце с тех пор, как они покинули свой дом, что поставлен посолонь, глядит с востока на запад. Их дом стоит еще на земле, и никто не повернул его вспять.

Сведье увидел, что скулы на лице у матери выступили еще резче, а виски запали. Ноги у нее дрожали, хоть она и не несла никакой поклажи. Он взглянул на ее впалые щеки, на дрожащие ноги и спросил, как она жила все это время и что ела.

Они с сестрой толкли почки с деревьев и варили взвар, отвечала матушка Сигга. Добрые люди давали им обглоданные кости, если кто забивал скот. А потом через бродячего швеца Свена прислан им был свиной бок. Ели свинину и благодарили господа. Мясо это им точно с неба свалилось. Сидели себе дома сытые, не надо было бродить по дорогам, где люди валились с ног и помирали на месте. Недавно нашли двух бродяжек, которые померли с голоду; никто не знал, откуда они родом, и на кладбище их хоронить не стали. А уж людям, приписанным к церкви, жаловаться не приходится, — хоть и помрешь с голоду, а вечного блаженства не лишишься.

— В лесу тебе сохранно, — сказала мать.

— Да уж, денег им на моей шкуре не заработать, — отвечал сын.

Огонь пожирал последний огарок. Матушка Сигга достала из кармана юбки новую лучину и зажгла ее от догоравшего пламенника. Лучина вспыхнула, и, когда матушка Сигга снова повесила фонарь на ветку, он осветил посох, лежавший у нее за спиной.

— Никак вы, матушка, с клюкой ходите? — спросил он с удивлением.

— Я нашла ветку в лесу, — сказала она неохотно. — Корни-то скользкие. Вот я и подобрала обломившуюся ветку.

Он взглянул пристально на ее палку — она была срезана на обоих концах.

— Что ты уставился на мою ветку? — в сердцах воскликнула мать.

Неужто он и впрямь думает, спросила матушка Сигга, что хозяйка Сведьегорда ходит с клюкой? Что он еще выдумал? Нельзя, что ли, ветку с земли подобрать? Ну, что ему за дело до этого?

Она только было собралась рассказать ему, какую весть принесла, а тут он уставился на ее палку, и она с досады умолкла. Вести-то, правда, были невеселые. Но, глядя на его суровое лицо, она поняла, что он вытерпит, как пристало мужчине, не станет хныкать да жаловаться.

— Я была у господина Петруса Магни, — сказала она. — Господам оставили право владеть всем, что они беззаконно отобрали у нас. Убеторпский помещик остается хозяйничать в Свсдьегорде.

Она услышала, как хрустнули его пальцы, увидела, как дрогнули его плечи. Но он не вскочил на ноги. Он уже не был таким горячим, как в былые времена.

Матушка Сигга говорила коротко:

— Права нам не вернули. Не день и не год пройдет, прежде чем мы вернемся в свою усадьбу.

Невеселые вести принесли Сведьебонду.

Он ничего не ответил, но слышно было, как его пальцы снова хрустнули.

Лучина в фонаре горела, вспыхивала, и обгоревшая верхушка с треском отваливалась. Хозяйка Сведьегорда приладила новую лучину и сказала:

— На то была воля божья — вернуть тягловому крестьянину Сведье его права, да ожесточились сердца у королевы и помещиков, яко у фараона в земле египетской. Да и от пастора Петруса Магни из Альгутсбуды помощь тоже невелика. Но господь изберет другого. А покуда фохт снимает еще один урожай с нашего поля.

Он замолчал, и молчание это показалось ей долгим и тревожным. Потом он сказал хмуро:

— Может, я помогу господу? Кто же поможет, как не я сам?

— Пастор Петрус Магни говорит, что господь пошлет к нам нового Моисея. Господь бог даст нам праведного короля.

— Может, врет пастор. Свое право надо отвоевывать самому. Мне оно ближе всех.