— Да, господин Рейхсминистр, но иногда возникает неопределенность относительно того, где проходят границы или где они должны быть.
Собеседник не мог не улыбнуться. Но он настаивал: «Вы увидите, что все наше перевооружение оборонительное. Мы полностью сосредоточились на задачах нашей экономики, мы хотим построить социализм нашего имени и показать внешнему миру, а также нашему народу, что проблема безработицы может быть решена. Через пять лет, нет, я осмелюсь сказать, через три года не будет ни одного человека, желающего работать в Германии и не нашедшего работы».
— Действительно будет на что посмотреть, герр Рейхсминистр. Великий человек начал объяснять, как это будет сделано. И из его аномально широкого рта полился поток слов. Ланни замечал то же самое у Гитлера и Муссолини и многих менее известных пропагандистов. Они забывали разницу между аудиторией из четырех человек и аудиторией из четырех миллионов, и были готовы тратить столько же энергии на первую, как и на последнюю. Многое переживший Юппхен продолжал без перерыва и, возможно, говорил бы всю ночь. Но его жена тактично выбрала миг, когда у него перехватило дыхание, и сказала: «Господин Рейхсминистр Доктор после тяжелого рабочего дня, а завтра у него будет не менее тяжёлый, и ему нужно поспать».
Остальные тут же вскочили на ноги. И поэтому пропустили рассказ об автобанах, которые новое правительство собирается построить по всей Германии. Они поблагодарили хозяина и хозяйку, и быстро ушли. После того, как они завезли Генриха к нему домой и благополучно остались в одиночестве в своей машине, Ирма спросила: «Ну, ты думаешь, что ты чего-нибудь добился?»
— Мы не можем сказать ничего определенного в этом мире интриг. Геббельс обдумает это дело и решит, есть ли там его интерес.
Ирма мало поняла из бесед здесь и там.
Она заметила: «По крайней мере, ты услышал гадости про доктора Лея!»
«Да», — ответил ее муж; «И если у нас будет счастье встретиться с доктором Леем, мы услышим гадости про доктора Геббельса!»
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ Я еврей
I
Ланни пренебрег советом отца и в американское посольство не пошёл. Там больше не было атташе, который был старым другом Робби. Посол, назначенный Гувером, бывший сенатор-республиканец от штата Кентукки, был человеком типа Робби Бэд-да. Сейчас он болел и уехал в Виши во Францию, откуда дал интервью в защиту нацистского режима. Что касается самого Ланни, то он не ожидал каких-либо серьезных неприятностей. Но если они будут, то пусть посольство его из них и вытаскивает. Он согласился с Ирмой о том, что при выходе в город в одиночку, он должен устанавливать время своего возвращения. Если произойдет задержка, то он позвонит, а если он не будет в состоянии это сделать, она должна объявить его пропавшим без вести.
Утром они всё воспринимали легко. Завтракали в постели и читали газеты, в том числе интервью с самими собой, полный отчёты о заседаниях рейхстага и о других нацистских делах. Они воздерживались от комментариев, так как опасались прослушивания. Кроме тех случаев, когда они были одни в машине, в их разговорах всё в Германии было замечательно и использовались только кодовые имена. Генрих был «Арийцем», Геббельс был «мистером Рот», а фрау министр «миссис Рот». Неуважительно, но они были так молоды и хотели быть остроумными.
Позвонил Фредди. Имя своё он не назвал, но Ланни узнал его по голосу и быстро сказал: «Мы видели несколько прекрасных картин Бугро прошлой ночью и ждём звонка о цене. Позвоните позже». Затем он успокоился и написал письмо миссис Дингл в Париж, приложив различные газетные вырезки. В письме сообщил: «Рынок картин представляется перспективным, мы надеемся сделать покупки в ближайшее время. Кларнет и другие инструменты в хорошем состоянии».
Пока он писал, одна из друзей Ирмы, княгиня Доннерштайн, позвонила и пригласила молодую пару на обед. Ланни предложил Ирме отправиться туда одной. Для нее сидеть и слушать длинные разговоры с должностными лицами на немецком языке было пустой тратой времени. Ей лучше бывать в свете и распространить новость о Йоханнесе, выяснив реакцию «общества» на исчезновение еврейского финансиста. Сам Ланни будет ждать сообщений в их номере.
Они одевались, когда зазвонил телефон. «Личный секретарь» господина рейхсминистра доктора Геббельса объявил: «Господин Рейхсминистр желает довести до вашего сведения, что он взял всю ответственность за дело, которое вы представили его вниманию, и он сообщит вам, как только он завершит расследование».
Читать дальше