Эптон Синклер - Зубы Дракона

Очень трогательно было видеть, как она следила за каждым его шагом и руководила им так же, как ее мать вела домашнее хозяйство. Она носила его скрипичный футляр и не позволяла ему брать в руки чемодан. Его тонкие и мощные пальцы должны перебирать скрипичные струны и водить смычком. Ганси был деталью механизма, производящего звуки. Когда они отправлялись на гастроли, его одевали и выводили на сцену, а затем раздевали и отвозили в отель и укладывали в постель. Лицо молодого еврейского святого, эмоциональные темные глаза и очарование Ганси воплощались в звуки, выводили дам из себя. Они слушали его, сложив руки вместе, кидались на сцену и бросились бы к его ногам, не говоря уже о нём самом. Но это могло случиться только под пристальным и бдительным взглядом внучки пуритан, у которой была готова формула для таких случаев: «Я делаю всё для моего мужа, что он потребует, абсолютно всё».

Другими членами компании были жена Фредди Робина и ее ребенок, мальчик на месяц старше маленькой Фрэнсис. Фредди находился в Берлинском университете в надежде получить степень в области экономики. Рахель, серьезная и добрая девушка, могла петь меццо-сопрано в хоре яхты. Также она была первым голосом в хоре. С двумя фортепиано, скрипкой, кларнетом и губной гармошкой мистера Дингла, они могли плыть в Средиземном море в безопасности в состоянии заглушить голоса любых сирен, которые еще могли сидеть на его скалистых берегах.

Если музыка — пища любви, играйте! Они собрались в студии Ланни на Бьенвеню, которая был построена для Марселя и в которой он написал свои лучшие работы. На стенах весели несколько его работ, и около ста хранились в задней комнате. Большой рояль Ланни купил для Курта Мейснера, и он на нём играл в течение семи лет, прежде чем вернулся в Германию. Студия была уставлена книжными шкафами с библиотекой двоюродного прадедушки Ланни. Здесь были все виды воспоминаний мертвых и надежды живых. В ящиках лежали музыкальные партитуры, в которых были воплощены и сохранились оба вида человеческих сокровищ. Ганси и Бесс играли большой концерт Чайковского, который так много значил для них. Ганси исполнил его во время своего дебюта в Карнеги-холл, где его слушателями были Бесс и ее родители, и который являлся решающим моментом для озабоченных молодых влюбленных.

На следующий вечер они направились в поместье «Семь дубов» встретить утончённую компанию из наиболее фешенебельной публики, которая еще не покинула Лазурный берег. Пошла вся семья, в том числе Ирма и Рахель. От Бьенвеню было только пятнадцать минут езды, так что молодые кормящие мамы могли иметь три с половиной часа музыки и общественной жизни, но они не должны увлекаться. Обе подбодряли друг друга, делая жизнь молочного скота немного более терпимой. Подвиг, который они совершали, считался ярким, но безобидно эксцентричным. О нём сплетничали дамы. Старшие шепнули об этом своим мужьям, но младшие молчали, не желая забивать себе этим голову. Не надо Руссо в нашей семье, спасибо!

Ганси и Бесс играли Испанскую симфонию Лало, композицию, которую приветствовали слушатели и которая должна быть в репертуаре каждого виртуоза. Меланхолическое и медленное анданте, над которым могут вздохнуть дамы, скерцандо, под которое молодые сердца могут танцевать на усыпанных цветами лугах. Это выступление не было праздником для Бесс, которая не была уверена, что она была достаточно хороша для этой привередливой компании. Но она получила свою долю комплиментов. Ланни, кто хорошо понимал музыку, разглядывал аудиторию, желая понять, что она чувствует и что скрывается за хорошо скроенными масками. Что для них означал полёт гения, эти непрекращающиеся призывы к человеческому духу, эти неустанные побуждения к восторгу? Чьи ноги были достаточно быстры для бега по этим лугам? Чья энергия была достаточно высока, чтобы запрыгнуть на эти вершины гор? Кто скорбел над этими умирающими мирами? Кто прошел в этих триумфальных шествиях, празднуя рождение новых эпох?

Тридцатилетний Ланни Бэдд пришел к пониманию своего мира и уже не строил никаких иллюзий, касающиеся дам и господ, собравшихся на музыкальном вечере. Крупные и упитанные матроны, играющие весь день в бридж, проводящие много времени в выборе тканей, украшенных драгоценными камнями тапочек, ожерелий, брошей и тиар, чтобы создать величественный ансамбль, которые сделали бы их ноги сказочными хотя бы в их воображении. Какие слезы они могли пролить над потерянными надеждами человечества? Здесь присутствовала приятельница Бьюти мадам де Сарс вместе с двумя дочерями брачного возраста и обожаемым единственным сыном, который растратил их состояние в игорных домах. Ланни сомневался, что любой из их семейства думал о музыке.