Дмитрий Балашов - Дмитрий Донской. Битва за Святую Русь - трилогия

Дряхлеющую Византийскую империю расклевывали два ворона, две торговые республики — Венеция и Генуя. Начала Венеция. Это по наущению венецианцев крестоносцы в 1204 году взяли и жестоко разграбили Константинополь. Позднее пальма первенства перешла к Генуе. Генуэзцы купили Галату и создали там, по другую сторону Золотого Рога, город-крепость и порт, перенявший девять десятых византийской торговли. Они почти вытеснили Венецию с Черного моря, укрепившись в Кафе и захватив львиную долю торговли с Ордой. Республика Святого Марка яростно огрызалась, не желая уступать воинственному сопернику.

Представим себе генуэзца с хищно горбатым, словно переломанным носом, с жестким, из мускулов и связок, бритым лицом. В плоской, со свисающим верхом шляпе, прообразе позднейшего берета, в коротком камзоле с круглым низким воротом, в обтягивающих ноги красных штанах-чулках, в узорных доспехах из листовой, прихотливо изогнутой стали, пирата и купца, дипломата и воина. И поставим рядом с ним прямоносого, в окладистой рыжеватой бороде, осанистого венецианца, тоже в плоской тогдашней шапке с пером, но в длинной меховой шубе, схожей с русским опашнем, с золотою цепью на плечах, знаке достоинства, богатства и власти, гордого тем, что именно он — наследник византийской культуры, ибо на островах лагуны до сих пор высятся храмы, возведенные императорами VI–VIII веков, а Святой Марк куполами и арками сводов, и мерцающим полумраком, и росписью, и мозаиками повторяет величественные византийские храмы. И золотой иконостас с эмалями, увезенный из взятого крестоносцами Цареграда, хранится именно у них, и у них — сокровища греческой короны, заложенные императрицею Анной, да так и не выкупленные византийцами… И книги у них, и лев Святого Марка лапою держит не меч, не державу, а именно книгу. Это единственный "книжный" лев в геральдике всей Европы. И Марко Поло, прибавим, был венецианцем, и позднейший Иосафат Барбаро — тоже. И флот Венеции отнюдь не уступает до сих пор воинственному генуэзскому флоту ни по числу, ни по качеству кораблей, ни по мужеству своих флотоводцев, не сломленному прежними поражениями.

Не уступает покамест генуэзской и дипломатия великой островной республики. А потому в исходе июня месяца 1379 года узники башни Анема, император Иоанн V и его сын Мануил, "чудесным образом" обманув болгарскую стражу, бегут из Константинополя к тому же султану Мураду и возвращаются с турецкими войсками. Мураду обещана дань, обещан ежегодный посыл двенадцати тысяч вспомогательного войска, обещано все, что можно: греки в неистовой междоусобной борьбе за власть торопятся затянуть петлю на собственной шее и первого июля 1379 года вступают в город.

В бухте Золотого Рога — боевые венецианские каракки и вооруженные тяжелые галеи. Торговые нефы перевозят турецкую конницу. Законный император штурмует город!

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Киприан, как только услышал о перевороте, устремил из пригородного монастыря, где он нашел приют, в Константинополь. Но в ворота никого не пускают, в городе идет бой. Сдвинутые с дороги, стоят застрявшие купеческие возы, теснятся дровосеки с ослами, нагруженными хворостом, продавцы масла, рыбаки, покинувшие порт, нищие. Все толпятся, суетятся, переговаривают и спорят, гадая, как пойдут дела, и не ведая, что делать им теперь со своим товаром.

Толпа густеет. Тут же завязывается мелкий торг. Разносчики воды и продавцы лепешек шныряют в толпе и меж возами, предлагая свой товар.

Киприан уже было начал сговариваться с двумя моряками, собиравшимися в сумерках прорываться в город на лодке, но тут ворота раскрываются, и вся толпа обрадованно устремляется внутрь. В воротах давка. Вооруженные турецкие янычары перещупывают купеческие возы, взимают дань. Никто не спрашивает, почему и зачем и по какому праву. Право определяется кривыми широкими саблями, и больше ничем. Развязывают пояса, суют стражам золотой иперпер или носиму — по товару глядя — и с облегчением проезжают в город.

Киприана грубо ощупывают. "Монах, монах!" — повторяет он. Наконец, легонько шлепнув по шее, пропускают внутрь. Впереди редко бухают пушки. Новомодное устрашающее оружие, толку от которого, кроме грома и дыма, чуть. Куда дальше и точнее берет, пока еще, арбалет! Ясно, к Софии еще не подошли, и в секреты патриархии ему не попасть, да и попадать не стоит, там генуэзцы. По улице быстрым шагом проходит в латах отряд венецианских стрелков-арбалетчиков. На отпрянувшего в сторону духовного они даже не смотрят, не до него! Киприан бежит, потом крадется, все далее. Жители испуганно прячутся в подворотни. Любопытные пялятся из окон и с балконов. В воздухе изредка начинают посвистывать стрелы, и Киприан, избрав благую долю, сворачивает к Студитскому монастырю. Здесь его примут, накормят, здесь он пересидит, дождав победы Венеции, а с нею и своей собственной.