Мария Воронова - Сестра милосердия

Константин Георгиевич поморщился. Мысли о еде вызывали у него тошноту.

В кухне Элеонора вновь встретила соседку. Она немного побаивалась эту мрачную женщину, чувствовала себя непрошеной гостьей и старалась быть как можно незаметнее на общей территории. Но дама неожиданно дружелюбно обратилась к ней:

— Не сочтите, что я лезу не в свое дело, но у вас, верно, ничего нет из обстановки?

— Нет, но это не страшно, — улыбнулась Элеонора.

— Вы меня чрезвычайно обяжете, если возьмете несколько вещиц. После уплотнения я живу, как на складе.

— Но…

— Не спорьте. У вас сейчас полно других забот. А насколько я поняла, ваш муж служил хирургом еще в империалистическую. Мог лечить кого-то из моих…

Хозяйка глубоко затянулась.

— Константин Георгиевич не мой муж, — поспешно сказала Элеонора.

— Что ж, так даже лучше, — хозяйка загадочно усмехнулась и поднялась с табурета, — пойдемте быстрее покончим с этим, не будем тратить время на ненужные реверансы.

В комнате действительно было тесно, и вся она производила тягостное, тоскливое впечатление. Элеонора взяла кушетку, легкомысленный стол с гнутыми ногами и ширму.

Вдруг ей стало так стыдно, что слезы навернулись на глаза. Она жила, брезгливо сторонясь людей, делая исключение только для нескольких особ. Чего только она не передумала о человечестве в последние годы! Однако, как только пришла настоящая беда, со всех сторон пришла поддержка. Крылов, теперь вот соседка, совершенно, по сути дела, посторонняя женщина… А с какой деликатностью она предложила помощь! Права Елизавета Ксаверьевна, людей нельзя презирать.

Как она и полагала, разговор о том, чтобы Воинова осмотрел врач, вызвал в нем бурю негодования.

— Нет, нет и нет! Я не хочу унижаться и выпрашивать себе жизнь. Поймите, единственное, чего мы достигнем, пригласив доктора, — это поставим его в неловкое положение. Он будет мне лгать, я сделаю вид, что верю, он притворится, будто верит, что я верю… Ах, Элеонора Сергеевна, или я сам не доктор?

— Но выслушать мнение специалиста никогда не лишнее.

— Дорогая моя! — Воинов взял ее за руку и усадил рядом с собой. Он стремительно терял силы, самые простые движения утомляли его. — Я прекрасно понимаю ваши чувства. Но поймите, я не с Луны прилетел. Я лежал в довольно приличных госпиталях, меня лечили тысячи врачей, которые, поверьте, желали моего выздоровления не меньше, чем я сам, и все равно ничего не смогли сделать. Это ранение должно было уложить меня в могилу сразу на месте, и то, что я жив, поистине подарок судьбы. Не нужно просить у Господа слишком много.

— Вас лечили военные хирурги, они могли просто не знать…

— Да что тут знать, господи! Да, я доктор, а доктора всегда болеют не как люди, это правда. Образно говоря, врач — это человек, который во время эпидемии чумы наступит на ржавый гвоздь и умрет от столбняка, но в моем случае эта маленькая индульгенция природы уже дала мне все, что можно.

Элеонора упрямо молчала.

— Ну как мне вас убедить? Посмотрите на меня внимательно, видите эту полоску между радужкой и нижним веком? Бывают глаза навыкате, а это — глаза на закате. Из тех пациентов, у кого я наблюдал этот симптом, никто не выжил.

— Не вижу никакой полоски, — соврала Элеонора.

— Не грустите! Все хорошо. Бог дал мне время подумать, вспомнить свою жизнь, в чем-то покаяться, чем-то гордиться. Понять кое-какие вещи, о которых мне все недосуг было размышлять. Когда человек становится хирургом, он больше не может позволить себе такую роскошь, как чистая совесть. Я ошибался, причинял людям напрасные страдания и надеюсь, что мой недуг хоть отчасти это искупит. Вы рядом, чего еще желать? Я счастлив и спокоен, я готов встретить смерть. Прошу вас, давайте не будем суетиться.

Слезы душили ее, да и что она могла возразить… Только уткнулась лицом в его ладонь.

— Что вы, не надо плакать. Я все равно останусь с вами, живой или мертвый. Всегда вас услышу, просто не смогу ответить. Ну все, все! Покамест я еще жив, давайте поговорим о делах. У меня было две цели: увидеть вас и закончить монографию.

— А? — Элеонора всхлипнула и перестала плакать, удивленная таким резким поворотом темы.

— Первой цели я достиг, слава богу, но со второй дело обстоит гораздо хуже. Честно говоря, боюсь не успеть. Я, негодяй, и так взвалил на вас слишком много, но попрошу еще об одном. Найдите, пожалуйста, хорошую машинистку.

Элеонора улыбнулась сквозь слезы: