Мария Воронова: Здравствуй, сестра!

Когда Элеоноре исполнилось шестнадцать лет, стало ясно, что выйти замуж ей вряд ли удастся. К этому возрасту у нее определились черты лица и фигура. Девушка была хорошего роста, с тонкой талией, но для аристократки в ней было слишком много костей. Те, кто знал ее родословную, недоумевали, откуда в семье Львовых взялись тяжелые бедра, крупные ступни и кисти рук. А лицом Элеонора вообще напоминала азиатку. Самое естественное объяснение в расчет, конечно, не принималось, поэтому говорили об игре природы.

Состояния у Элеоноры не было, как и перспектив его получения. Ее отец, беспутный князь Львов, изрядно потрудился над этим, а потом умер, оставив дочь круглой сиротой — мать Элеоноры скончалась еще раньше.

Клан Львовых сдал одиннадцатилетнюю бедную родственницу на хранение в Смольный институт за государственный счет. В отличие от воспитанниц, происходящих из более благополучных фамилий, она легко приняла строгие правила Смольного и проявила прекрасные способности, но, когда подросла, на балах не блистала и даже в выпускном классе не обзавелась поклонником.

Годы учебы, с задушевными разговорами в дортуарах, с кофе по праздникам вместо обычного чая и с рождественскими елками в присутствии императорской семьи, пролетели быстро. Ведь все хорошее быстро кончается. Тетушка Элеоноры, считавшаяся главой клана, успела уже и позабыть о существовании племянницы, когда получила неприятное предложение забрать сироту и в дальнейшем распоряжаться ее судьбой по собственному усмотрению.

Что ж, энергичная Ксения Михайловна поехала за Элеонорой, надеясь, что за лето, в крайнем случае в первый сезон, племянницу удастся спихнуть какому-нибудь влюбленному идиоту. Можно будет, думала она, даже собрать небольшое приданое… Эти надежды угасли, стоило только ей увидеть азиатскую физиономию и костистую фигуру девушки.

Но все равно Ксения Михайловна вынуждена была поселить Элеонору у себя и официально взять под свое покровительство. С грустью она думала о том, что девушку придется вывозить в свет, а это представлялось ей совсем напрасной тратой времени и денег.

— Что нам делать, ума не приложу! — жаловалась она мужу вечером, когда племянница была уже отправлена спать. — Почему именно мне выпала задача устроить будущее Элеоноры?! Мы не очень богаты и не можем содержать ее всю жизнь.

Петр Иванович рассеянно покуривал у камина. Он никогда не входил в семейные заботы, полностью предоставив это супруге. Возможно, сейчас он даже не слышал ее, погруженный в обдумывание какой-нибудь медицинской проблемы.

Ксения Михайловна в очередной раз пожалела, что злодейка-судьба сделала ее профессоршей. Петр Иванович Архангельский был хирургом, его имя знали в Англии и во Франции, и это было лестно. Но он целиком был поглощен своей профессией и не желал участвовать ни в светской жизни, ни в домашней.

— Друг мой, позвоните, пусть принесут портвейну, — вот и все, что он ответил супруге.

Та пожала плечами. В такие минуты она начинала понимать суфражисток. Мужчина, думала она, всегда имеет возможность самоустраниться. В повседневной жизни он поступает подобно ныряющей утке, всплывая на поверхность, только когда ситуация усилиями женщин как-то устраивается.

— Да вы знаете ли о том, что на нашем попечении оказалась моя племянница, княжна Львова? — воинственно спросила Ксения Михайловна.

— Разумеется, мы встречались за обедом и после. Приятная девушка.

— Наверное, вам любая девушка кажется приятной, — холодно сказала супруга. — На самом деле она совсем не хороша собой, к сожалению. Поэтому мужа для нее не найти. И как определять ее судьбу, я ума не приложу.

— Она же не единственная девушка без средств, — заметил Петр Иванович, — и все они как-то устраиваются. Надеюсь, наша не исключение. Да и не объест она нас.

Ксения Михайловна начала выходить из себя. Равнодушие мужа всегда раздражало ее, но если он вдруг начинал интересоваться семейными проблемами, то это раздражало еще больше.

— Дорогой, вы не понимаете ничего. Как это не объест? Вы что же, собираетесь в завещании выделить ей часть средств? И вообще, на каком основании она будет жить у нас?