— Да, народ наш живет ужасно, — распалялся хирург, усердно намазывая больного йодом. — Отсюда тяжелые болезни. На ранней стадии достаточно было несколько дней провести в тепле, хорошо питаясь, и наступило бы выздоровление. Ваш хозяин наверняка укладывается в постель, чуть только закашляет или чихнет. Я глубоко убежден, что общество должно одинаково заботиться о здоровье всех своих членов, от самого богатого до беднейшего.
Элеонора подала Воинову шприц с анестезирующим раствором.
— Будет укольчик, — предупредил он и продолжил свою речь: — То же касается и образования. Все люди должны иметь равные права на получение знаний…
— А, призрак бродит по Европе, — перебила его вошедшая Титова. — Костя, не нужно превращать операционную в место политических дискуссий. Держи свои убеждения при себе.
Элеонора подала устрашающего вида инструмент под названием троакар. Им, как копьем, Константин проткнул грудь больного там, где был введен анестетик.
— Дренаж готов? — спросил он и, получив утвердительный ответ, вынул внутреннюю часть троакара.
— Все назад! — воскликнула опытная Титова и отскочила. Элеонора не успела — из груди пациента по трубке хлынула жидкость с таким неприятным запахом, что она тут же почувствовала острый позыв к рвоте. К тому же Воинов держал трубку так, что жидкость попала на халат Элеоноры.
«Нельзя! — мысленно прикрикнула она на себя. — Ты не можешь показать больному, что тебе противно. Ты достоишь до конца операции. В Смольном тебя учили в любых ситуациях сохранять самообладание, так уж будь любезна!»
Элеонора судорожно сглотнула, стараясь особенно не дышать, и протянула Воинову дренаж.
Тот наконец догадался перекрыть пальцем железную трубку.
— Вот и все, — сказал он, — операция закончена. Повязку, Элеонора Сергеевна.
Делая вид, что она совершенно спокойна, Элеонора наложила повязку — получилось неплохо.
Больного увезли.
— Балда! — накинулась на Воинова Александра Ивановна. — Окно открой сейчас же!
Но тот и сам уже рванул створку окна и высунул голову на улицу. Титова уселась на подоконник и закурила. Странно, но табачный дым сделал атмосферу более терпимой.
— Коммунист несчастный! — ворчала сестра, развязывая на Воинове халат. — Не можешь работать так, чтобы всю операционную не уделать. Придется вызывать санитаров и устраивать генеральную уборку. И зачем, объясни мне, ты твердишь всем о своих убеждениях? У тебя хватает недоброжелателей, которые будут рады передать твои слова начальству.
— Не думаю, что у начальства имеются какие-то иллюзии относительно меня. Все знают о моем пролетарском происхождении. А уж коли государство угнетает народ, ему нечего удивляться, что я вырос коммунистом.
Титова недовольно фыркнула и повернулась к Элеоноре:
— Ты сможешь возглавить генеральную уборку, или тебе пора на курсы?
— Я думаю, что успею… — Элеоноре опять захотелось стать здесь хозяйкой, пусть даже предстояла не операция, а всего лишь уборка.
— А вы молодец, — неожиданно похвалил ее Воинов, — не убежали. Хотя даже я от этой вони чуть не начал блевать.
— Костя!!! — уже от двери завопила Титова. — Помни, с кем имеешь дело! Она и слова-то такого не знает.
— Тогда не страшно. Не знает и не знает, — засмеялся Воинов. — Но вообще-то я думаю, она станет превосходной операционной сестрой… Так что пусть привыкает.
Александра Ивановна улыбнулась:
— Видишь, Эличка, не только я заметила, что ты талантливая девочка. Однако, Костя, нехорошо получилось. К таким вещам нужно приучать постепенно.
— Теперь ее не придется приучать. Она пережила самую страшную вонь, которая только бывает в хирургии.
— Ну как же! А гангрена? А кишечная непроходимость?
— Никакого сравнения! — авторитетно заявил Воинов, и эти двое с азартом заспорили, какой запах хуже.
Элеонора молча вышла в моечную комнату и стала с ожесточением оттирать мылом руки и лицо. Она выстояла и теперь знала, что, если понадобится, выстоит и в следующий раз. Кажется, она могла быть довольна собой. Тем более что Воинов, по его собственному признанию, испытал во время операции то же самое, что и она. Элеонора действительно никогда не слышала того слова, которое он употребил, но было совсем нетрудно догадаться, что оно означает!
Двадцатилетняя дочка Архангельских Лиза вернулась домой из путешествия по Франции. Когда Элеонора пришла с курсов, семья в полном составе сидела за вечерним чаем. Лиза оказалась очень красивой девушкой с прекрасными голубыми глазами, точеным носиком и пухлым, но четкой формы ртом. Волосы ее были густыми и лежали красивыми светлыми волнами. Шея — длинная и стройная, грудь — высокая. Единственное, в чем Элеонора превосходила ее, это узость талии — вот еще бы к такой талии бедра поуже!
Читать дальше