Анн Бренон - Нераскаявшаяся

Гильельма снова вздохнула, но признала, что перспектива попробовать себя в качестве проводника привлекает ее намного больше, чем организация и управление обыденными делами для помощи добрым людям. Однако она переживала не только из–за этого. Для нее было невыносимым смотреть на то, как уйдет Бернат, вот и все. Ощущать его отсутствие, хотя ей хотелось разделить с ним все опасности, подстерегающие его. Но теперь трое мужчин отправились в путь, а она всего лишь проводила их. Бернат, Фелип и Гийом. Было абсолютно серое зимнее утро. Туман накрыл тихий остров Бельвез. Туман, в котором они скрылись и исчезли, все трое, закутанные по самый подбородок в огромные темные баландраны. Фелип и Гийом благословили ее, когда она склонила перед ними голову. Подняв взгляд, она увидела в глазах брата Берната, этого молодого бычка из Разес, ставшего добрым христианином, столько решимости жить и бороться, что это даже вселило в нее новое мужество. Но Бернат. Как расстаться с Бернатом?

А Бернат тоже не знал, не понимал, как расстаться с Гильельмой. Всю ночь, лежа на тюфяке, постеленном прямо на глинобитном полу, они пытались прощаться, но у них получалось только любить друг друга. А потом нужно было расставаться очень быстро. Без слов, без жестов, которые могли бы иметь значение, остаться в памяти. Слишком краткое рукопожатие двух рук. Два лица, которые соприкоснулись, два дыхания, которые смешались. Гильельма и Бернат. А потом он растворился в тумане. Я пропаду. Я этого не вынесу, сказала Гильельма в туман, тихим голосом.

Через несколько недель, одним снежным февральским вечером, в Бельвез вернулся Пейре Бернье. Он был один. Он принес гнетущие новости.

— Всех четверых. Их поймали всех четверых. Троих добрых людей — Жаума из Акса, Фелипа де Кустаусса и Гийома из Кубьер. И их проводника Берната Белибаста. Возле Лабеседе, в Лаурагэ. Сейчас они, скорее всего, в тюрьме, в Каркассоне.

Странно, но Гильельма чувствовала себя словно окаменевшей. Вокруг нее поднялись крики и плач, и лишь одна она молчала посреди этого. Сидела на лавке и смотрела на доброго человека Пейре Санса, который тоже ничего не говорил. Он опустил голову, и она видела, как его губы беззвучно шевелятся. Она узнала слова молитвы Отче Наш. И тогда в ней тоже болью зазвучала молитва их отцов. Отца Маури и отца Белибаста. Отче Святый, Боже Правый добрых духом. Ты, который никогда не лгал, не обманывал, не ошибался и не сомневался. Не дай нам умереть в мире, чужом Богу. Ибо мы не от мира и мир не для нас. Дай нам познать то, что Ты знаешь. И полюбить то, что Ты любишь. Отче Святый…

Она ощущала, как слезы катятся по ее щекам. Жгучие слезы. Она рывком вскочила, выбежала за двери, за порогом упала на колени в снег, набрала этот снег в обе руки, прижала к лицу, к слезам. Она задыхалась, не хотела ничего видеть, не хотела ничего слышать.

В темной фоганье Раймонда Дюрана Пейре Бернье сбросил с себя негнущийся заиндевевший от мороза плащ и тоже упал на лавку.

— Я не мог ничего сделать, — снова и снова говорил он. — Но ведь я так хорошо знал эту местность. Вот почему мне удалось сбежать… Бернат тоже мог убежать, но он помогал Жауму из Акса, который не мог наступать на левую ногу.

Добрый человек Пейре де Ла Гарде прервал свои молитвы. Прямым и ясным взглядом он смотрел на преданного верующего, на его покрасневшее от холода и изможденное от усталости лицо.

— Сначала отдохни немного, друг. Здесь нечего опасаться. Ты уже все равно ничего не изменишь, а расскажешь нам обо всем немного позже. Теперь тебе обязательно нужно съесть чего–нибудь горячего. У тебя еще осталось немного супа, Арнода?

Раймонд Дюран и его старший сын советовались. Очень важно было немедленно предупредить о случившемся Старшего, Мессера Пейре, который прятался в убежище в Верльяк, на границе Теску, у Бертрана Саллес… Пейре Фильс и Гийом Дюран засобирались в дорогу, чтобы успеть дойти за короткий день.

Добрый человек Пейре Санс послал своего ученика Пейре Фильса найти Гильельму в снегу и привести ее в тепло и уют дома. Она дрожала и стучала зубами у огня, с раскрасневшимся лицом и блестящими от слез глазами, а в это время Пейре Бернье мрачным голосом снова и снова повторял свой рассказ о случившемся: в то утро они вышли с хутора Саллиез, возле Сегревилля. Поскольку им предстоял долгий поход Сальези вышли с на Верден — Лаурагэ, юный Гийом Сикре предложил Жауму из Акса, жестоко страдавшему от болей в левой ноге, своего мула. Так они и пошли. Пейре Бернье шел впереди, показывая дорогу. Потом ехал Жаум из Акса на муле, а за ним следовали Фелип де Талайрак и Гийом Белибаст, отличные ходоки. Бернат Белибаст прикрывал их сзади. Но путешествовать так было большой ошибкой. Он, Пейре Бернье, со всем своим опытом подпольной жизни и опасных авантюр, не должен был этого допускать ни в коем случае. Никогда нельзя ходить всем вместе. Да еще и среди бела дня. И особенно нельзя рисковать тем, что в подобной экспедиции участвуют сразу трое добрых людей. Но таким теплым и искренним было гостеприимство братьев Сикре из Саллиез, таким счастливым чувствовал себя он сам, представляя себе, как он приведет к верующим из Верден — Лаурагэ, после стольких лет одиночества, сразу троих добрых пастырей. Таким тихим был этот морозный день, казалось, всякое движение застыло в дымке паморози. Только фигуры путешественников выглядели живыми, только они двигались, наполовину скрытые туманом.