Виктор Бычков - Жернова

Настоящую биографию не раскрыл, утаив истинное лицо. Зачем и кому это надо? Опять пройтись по болевым точкам души столбового дворянина и офицера? Нет! Он готов прожить и другую жизнь, противоположную той, прежней. Вот и снова в который раз всплыл в памяти образ убитого на Хингане солдатика.

Налили ещё. После выпитого переспросили непонятное, ненавязчиво потребовали уточнить кое-что, поверили, сжалились, прослезились над тяжкой судьбой защитника Отечества. Проявили заботу: предложили влиться в их компанию. А ему уже было всё равно: честь попрана давно; здоровье потеряно на войне; остались только обида да злость на весь мир, и на себя в первую очередь. Умом понимал, что не проявил должной выдержки, твёрдости характера, не приложил должных усилий остаться человеком, сохранить дворянскую и офицерскую честь. Оказался слабым не только телом, но и духом, и это тоже понимал как никогда ясно и чётко. А иного выхода из жизненного тупика не видел. Но и осознавал, что путь, избранный им, – тоже тупик. Обратной дороги из него уже нет и не будет. Потому и злился ещё больше, иногда даже зверел.

Обладая незаурядным умом, большим жизненным опытом, хорошими знаниями человеческой психологии, наделённый прекрасными организаторскими способностями, физической силой Пётр Сергеевич недолго ходил в подчинённых. После нескольких удачных налётов, которые разрабатывал и руководил лично отставной капитан российской армии, а ныне новый член шайки, его стали уважать, прислушиваться к мнению, считаться с ним.

Вдруг без видимых причин скончался прежний главарь – Егор Хват, крепкий и бесстрашный, крутой нравом сорокалетний мужик. Все недоумевали: ложился спать вполне здоровым и жизнерадостным, а проснуться так и не смог. Бывает и такое. Слава Богу, отошёл на тот свет без мучений – во сне. Руководство бандой как-то незаметно само собой перешло в руки новому главарю – Петре. Именно под таким именем он и появился впервые перед местными бандитами ещё там, за столом в корчме. Уже через год это имя с дрожью произносили все мало-мальски богатые и состоятельные люди. Известно оно было и полиции, однако предъявить что-либо серьёзное законным образом не могли отставному капитану. Несколько раз задерживали, и… отпускали! Прямых улик-то и не было!

Возглавив банду, Петр Сергеевич Труханов так разрабатывал операции, так строил планы, что самому лично не было нужды находиться на месте преступления: всё делалось руками подельников. Он, руководитель, оставался в тени, в стороне. И даже если ловили членов шайки, произнесённое кем-то из них слово «Петря» на допросах в полицейских участках становилось пропуском на тот свет. Откуда об этом узнавал сам Петря, им было неведомо, что ещё больше усиливало его власть над бандитами. О неотвратимости мести со стороны их руководителя очень хорошо знали все подопечные главаря.

Петря прекрасно умел перевоплощаться: где надо – это был испуганный, забитый человечишка, который боится собственной тени. В ином случае – волевой и жестокий человек. Этот артистический талант в совокупности с его организаторскими способностями поднимали авторитет Петри в глазах подельников на небывалую высоту. Всё чаще к нему стали обращаться за помощью обыватели: искали справедливости. И он шёл им навстречу, помогал, как мог, восстанавливая справедливость, исходя из своего представления о ней, из возможностей и способностей своих дружков.

Со временем имя «Петря» звучало во всех окрестных сёлах, в уездных городках, не сходило с уст крестьян, мастеровых людишек и мещан. Докатилось оно и до самого губернского города Смоленска. И стало головной болью уездного и губернского начальства.

Когда Труханова обвинили в поджоге овинов в имении Алексея Христофоровича Прибыльского и арестовали, начальник уездной полиции получил звание подполковника. А становой пристав, который лично арестовывал Петрю, был досрочно произведён в штабс-капитаны и награждён денежной премией от уездного дворянского собрания в размере двух сотен рублей.

До ареста Петря в своих бандитских деяниях не был бескорыстен, нет. Везде искал свою выгоду. И копил деньги. У него оставалась мечта: выкупить поместье столбовых дворян Трухановых, вернуть в дом маму и сестру. О ней ни кому не говорил: это была личная тайна. Мечта со временем превратилась в маниакальную навязчивую идею: добыть деньги! Любым способом – деньги! Много денег! Именно деньги должны помочь претвориться мечте в жизнь. И он не оставался бесплодным мечтателем, а наяву, каждым поступком, каждым шагом, каждым прожитым днём приближал исполнение мечты, в реалиях превращал её в явь. За каждую копейку, за каждый рубль боролся с участью обреченного. Не останавливался ни перед чем, и никого не жалел. Был беспощаден к себе, но и другим спуску не давал. В денежных вопросах был болезненно щепетилен: не упустить ни единой копейки! Даже когда соратники требовали по своим законам и обычаям отметить удачно провернутое дельце, их главарь Петря не делал взноса: позволял себе присутствовать на правах гостя. Правда, рассчитывался с подельниками за проделанную работу честно. Альтернативы в таких делах не видел, и потому был вынужден поступать по справедливости. И товарищи ценили по достоинству своего предводителя.