Виктор Бычков - Жернова

– Ты, уважаемый, только за тем прибыл, чтобы на нас посмотреть да себя посмешищем выставить? – не сдержался Пётр. – Так сказал бы заранее, мы бы к тебе прямо в дом завалились. Ты бы шутки шутил, а мы бы животы надрывали.

– Сто лет я вас… это… дома. И без вас… это… – отмахнулся мужик. – Не хватало ещё на ваши морды и в хате смотреть.

– Так в чём дело? – Пётр Сергеевич уже терял терпение.

– Тут это… – лодочник немного замялся, – сулились сурьезные люди хорошо заплатить, если я вас встрену да на тот бок переправлю. Только говорили, что будет двое, а вас целая бражка явилась – три штуки. Значит, и плата должна быть иной – большей.

– Ну, если грозились заплатить, так заплатят. Наши люди серьёзные, – успокоил Труханов. – И за третьего заплатим, не переживай. Только бы твоя душегубка выдержала, кормилец.

– Тебе, барин, в пору за себя бояться, – пробурчал в ответ мужик. – А за лодку мою не боись, – похлопал ладонью по борту. – Она и не такое дерьмо перевозила.

– Ох, и язва же ты, мил человек, – не преминул заметить Иван Наумович. – Как только с тобой жёнка живёт?

– Не твоя, потому и живёт, – не остался в долгу лодочник. – Твоя, небось, рада, что тебя черти носят неведомо где. Залезайте в лодку, только осторожно, страдальцы. Не для разговоров мы здесь встретились.

Правда, переправились на тот берег без приключений. Пётр Сергеевич рассчитался с перевозчиком.

– Ну, доволен, жадная твоя душонка?

– Премного, барин, – залебезил мужик, пересчитав деньги. – Благодарствую, кормилец. Если что, так мы завсегда… это… услужить, вот. Только кликните, так я сразу это… ага.

Когда поднялись на крутой берег и отошли немного от реки вглубь леса, Хурсанов пристал к Титу.

– Поясни, мил человек, – дёргал за рукав парня, шипел над ухом. – Живу, как в сказке. Только что был каторжанином, потом чуть не стал утопленником, сейчас быдто в лес за грибами вышагиваю. Откуда у Петра гроши, что смог такие деньжищи за плёвую работу отвалить то вознице, то этому с лодкой? В тюрьме их не давали, это точно. Чудеса, да и только. А, Тит? Скажи, не береди душу православную. Я бы за такие деньги вплавь Днепр несколько раз переплыл с вами на горбу. А тут лодка. Кто ж так деньгой сорит? Не иначе легко достались Петьке. Вот и…

– Отстань, дядя Ваня. Я и сам ещё всё до конца не понимаю, – отмахивался от надоедавшего товарища Тит. – Вот придём на место, там и узнаем.

А лес становился всё гуще, всё непролазней. Свет не так проникал сквозь густые кроны, да и день клонился к вечеру, и потому приходилось напрягать зрение, чтобы не наткнуться на очередную ветку или сук, идти, постоянно выставив вперёд согнутую в локте руку.

Удивительно, но Труханов вёл товарищей очень уверенно.

Откуда было им знать, что в этих дебрях он частенько отсиживался в крепких, добротных шалашах, которых понастроили на этом берегу по приказу главаря разбойников Петри. И коротал время, прятался от полиции в них не один раз с подельниками после очередного набега на Московский шлях, после лихого налета на барские усадьбы в окрестностях Смоленска. Да мало ли каких дел успел совершить пришедший с фронта инвалид, обозлённый на весь мир разорившийся дворянин без копейки в кармане. Безысходность давила, впереди маячило что-то страшное, тупиковое, доселе неизвестное, неизведанное, и потому оно пугало Петра Сергеевича Труханова как ничто в жизни.

Приняли в свою компанию отъявленные бандиты – разбойники с большой дороги.

Сидел в корчме: на деньги, что были в кармане в тот момент, только и можно было поесть в таком заведении, как корчма, что распахнула свои двери в рабочей слободке уездного городка. Государственное пособие отставному капитану-инвалиду перевёл в приют мадам Мюрель на содержание матери. Все сбережения, какие накопил капитан Труханов, утащили вместе с вещами в поезде, когда Пётр Сергеевич ехал из госпиталя Екатеринбурга на Смоленщину. На минутку вышел в тамбур, вернулся – вещей уже не было. А деньги немалые. Надежда уже маячила. Однако… всё одно к одному. Будто напасть какая на семью Трухановых.

Вот и в тот день еле-еле наскрёб денег на обед в корчме. Завтра уже не будет за что покушать. Не единожды перебирал в памяти знакомых, к кому можно было бы обратиться если не за финансовой помощью, то уж за рекомендацией по будущей работе.

За соседним столом гуляла подозрительная компания мужиков. Пригласили к себе за стол одинокого человека, налили водки, сунули к носу сковородку с жареными карасями в сметане. Внимательно выслушали жалостливую историю фронтовика-инвалида. Мол, ранен, папка с мамкой померли, хата сгорела. Всё! Ни кола, ни двора – это как раз о нём.