Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая

– На всякий случай, – объяснил Фаине рав Айзик, глава синагоги и подпольной ешивы, – в институте твоей пропиской не заинтересуются, но мелуха есть мелуха… – покидая электричку на Казанском вокзале, Фаина иногда искала глазами старых знакомых. Она думала о подростках, с которыми обреталась на площади трех вокзалов после войны:

– Тринадцать лет прошло, – усмехалась она, спускаясь с толпой в метро, – парни сидят, или расстреляны, девчонки тоже сидят, или спились… – Фаина поправляла дешевый платок, надежно скрывающий крашеные хной волосы:

– Они бы меня сейчас и не узнали… – кроме института, два раза в неделю она доезжала до Киевского вокзала. С платформы Востряково Фаина шла вдоль окружного шоссе к воротам кладбища. Ребецин, на седьмом десятке, стало тяжело ездить через всю Москву:

– Выполнишь за меня мицву, – вздохнула старуха, – я тридцать лет в похоронном обществе провела… – Фаина не боялась трупов. По обряду хоронили только пожилых людей. На церемонию приходила горстка мужчин, надгробные памятники ставили скромными, но Фаина видела на еврейском участке и роскошные плиты. По дороге в барак похоронного общества, она часто сворачивала к обелиску серого мрамора. Тускло блестела позолота сломанной виноградной лозы с двумя ветвями:

– Праведную женщину, кто найдет, цена ее выше рубинов. Рейзл, дочь Яакова Левина… – неизвестная Фаине женщина умерла после войны:

– Я спросила у ребецин, кто это, однако она не знала… – Фаина закрыла за собой калитку в ограде, – но видно, что памятник не из простых. Среди евреев есть и генералы, и профессора… – из соображений осторожности, Фаина не хотела устраиваться домработницей в московскую семью. Исаак недовольно захныкал, она покачала мальчика:

– Сейчас, милый. Кому понравится домработница с двумя детьми на руках… – Фаина зарабатывала, перешивая одежду. Она успела забрать из Свердловска свой зингер:

– Он и тебя кормит, – весело сказала девушка Исааку, – и твоего брата или сестру прокормит… – с кухоньки в пристройке барака вкусно пахло куриным бульоном. Из молельного зала, стылой, оштукатуренной комнаты, доносилось жужжание голосов:

– Здесь хотя бы есть молодежь, – хмыкнула Фаина, – пусть и немного. Ребята приезжают из Москвы учиться… – по словам рава Айзика, в хоральной синагоге, в Китай-городе, было не протолкнуться от осведомителей:

– В Марьиной роще они тоже попадаются, – заметил раввин Фаине, – один раз тебе повезло… – девушку отправили в Малаховку именно из Марьиной Рощи, – но больше рисковать не след… – Исаак вертелся в одеяле, Фаина заглянула на кухню:

– Я покормлю его и приду, ребецин Хая… – пожилая женщина замешивала тесто:

– Бульон с креплах сделаем, – она подняла голову, – от вчерашних куриц кое-что осталось. На второе вареная картошка… – в хлипком сарайчике во дворе, реб Айзик резал кур. В отдельном строении стояли печи. Пока мацепекарня была закрыта, но ребецин предупредила Фаину, что ближе к празднику им придется попотеть:

– Тысячи человек приезжают за мацой, – объяснила пожилая женщина, – Песах они… – ребецин махнула в сторону Москвы, – еще соблюдают… – Фаина отдала ей кошелку:

– Соль, спички, мука, – пожилая женщина кивнула, – надо Лейзеру гоменташи испечь, ради Пурима… – праздник наступал через неделю. Ребецин протерла запотевшие очки:

– Испечем, и для мужа твоего, и для остальных. Три сотни, – она задумалась, – или четыре. Изюм по сходной цене продают, сахар с яйцами у нас есть… – она сунула Фаине кусок подсохшей халы:

– Погрызи, пока кормишь… – ребецин подмигнула Исааку, – ништ шраен, ингеле… – она пощекотала пухлый подбородок ребенка. Исаак, икнув, неожиданно заулыбался. В каморке у Фаины было тепло. Быстро переодев Исаака, устроив его у груди, девушка взглянула в маленькое окошечко:

– Распогодилось, а я и не заметила… – полуденное солнце заливало золотым светом кое-как расчищенный двор, – скоро весна, то есть она пришла… – Исаак сопел, Фаина почувствовала движение нового ребенка:

– Халы поел, – развеселилась девушка, – сейчас бульона получит. Исааку тоже надо дать, он стал с взрослого стола есть, то есть хватать… – не оставляя груди, мальчик зажал в кулачке кусочек халы. Фаина поцеловала светлые волосы мальчика:

– Скоро ты на ноги встанешь, – шепнула она, – скоро нашего папу выпустят… – на шатком столике, рядом с машинкой, лежала школьная тетрадка и древний томик Танаха. Книги в институт Сербского не пропускали. Лейзеру надо было прочесть на праздник Свиток Эстер. Фаина переписала в тетрадку все главы на иврите: