Валерий Рябых - Загадка Симфосия. Исторический детектив

– Разумно, разумно, – нехотя поддержал епископ Мануил.

– Ладно, – уступая, молвил князь, – будь по-вашему, пускай митрополит соображает, как журить ближнего человека. Лишь бы не лез в наши дела, хватит нас опекать, мы сами с усами!

– Обитель не может остаться без наставника, – боярин Андрей опередил епископа, вопросив к Владимиру. – Здесь нужна твердая рука. Князь, кого чаешь определить игумном?

Тут почему-то взоры присутствующих обратились на меня. Сердце мое екнуло от своевольного предчувствия: «Уж не я ли уготован ими в настоятели?» Я скромно потупил взор. Губы враз пересохли. Мысли вразнобой пронеслись в голове: «Заманчивая будущность!? А что, я бы, пожалуй, согласился!» Но, увы, искушение сие лишь плод моей фантазии. Опережая князя, первым высказался Мануил:

– Сыскать настоятеля не проблема! Много у нас достойных иноков, найдутся и из пресвитеров подходящие кандидатуры. Я думаю, и братия поддержит, выберет добродетельного мужа. К примеру (далеко ходить не надо), из здешних подойдет Микулица коломыйский – весьма благоразумный инок. Есть еще у меня на примете – священник Галицкий, Петром звать, настоящий кремень, пострижем в иноки, и вся недолга, – ища поддержку, иерарх устремил удавий взгляд на княжих вельмож.

Судислав остался сидеть с каменным лицом. Горислав же встрепенулся, одобрительно закивав, поддакнул:

– Достойные люди, лучших не сыскать! – и осекся, почуяв внутреннее недовольство князя.

Епископ, не заметив той перемены, с излишней самоуверенностью продолжил:

– Вот, и раздумывать больше нечего! Так кого: Петра или Николая? Я считаю, сподручней Петра. Да ты, князь, знаешь его, у «Всех святых» служит. Петра протоиерея еще батюшка твой, царство ему небесное, привечал. – Мануил по-змеиному лыбился, уверенный в успехе.

Даже я, мало искушенный в подковерной галицкой возне, смекнул, что Мануил допустил оплошность, помянув Осмомысла. Князь кисло поморщился, помолчал, нагнетая нервное напряжение слушателей, и твердо изрек, как отрезал:

– Поп Петр меня не устраивает! – почесав уголки губ, растолковал. – Он совсем мне не нравится, уж слишком себе на уме, не люблю скрытных людей.

Мануил заискивающе залебезил:

– Микулицу тогда, доместика монахи слушаются, – но не успел досказать, князь перебил:

– Микулу твоего я вовсе не ведаю, кто таков, что за человек? Не знаю, и знать не хочу. А уважаю я тутошних старцев Парфения и Евлогия. Правда, последний изрядно одряхлел, ну да бог с ним. Мыслю так, пусть будет Парфений. Братия его почитает, многим он духовник, уверен, иноки согласятся с моим выбором, предпочтут Парфения.

– Помилуй, князь, – возроптал епископ, – какой из Парфения настоятель? Стар годами, да и не от этих он дел, как бы ни стало хуже? Как бы большую змею не пригреть, ведь он спит и видит Всеволо…, а…, а, – едва не сболтнув лишнего, Мануил поспешно захлопнул предательские уста.

Присутствующие понимающе переглянулись, иные для вида покачали головой, осуждая неуклюжую потугу Мануила отвергнуть суздальского ставленника. Владыка деланно закашлялся, продрав сухое горло, стал мямлить в оправдание:

– Говорят, болеет он тяжко, пожалеть его надобно…

Меня несколько озадачил выбор Владимира Ярославича. Неужто он хочет полностью стать под Всеволода? Вероятно, Андрей Ростиславич уже успел переговорить и подготовить князя к столь важному выбору, разумеется, без вмешательства боярина тут не обошлось.

Между тем нос и щеки князя зарделись, он еле сдерживал себя:

– Стар, но не дряхл! То, что много прожил, не беда, старый конь борозды не испортит! – разжевал епископу Владимир Ярославич. Прежде безропотно снося предубеждение владыки к Суздальскому Всеволоду, князь сегодня намеренно пошел на обострение. – И тянуть больше нечего, сегодня же и поставим Парфения! Я его выкликну, ну а ты, владыка, благословишь, – и заключил по-княжески властно. – Все, дело решеное!

Мануил втянул голову в плечи, удрученно сгорбился, лишь клобук торчал вызывающе. Приметив, как скрючило епископа, князь миролюбиво завершил:

– Успокойся Мануиле, побереги себя, во многом я уступал, уступи разок и ты.

Архиерей мертвенно побелел, но перечить не стал, покорился Владимиру Ярославичу, не решился озлоблять правителя.

Вельможные бояре заерзали по скамье, как ужи по сковороде, верно и им княжье решение не в жилу пришлось, ну, уж тут ничего не поделать, князь, он завсегда князь.

Владимир, подметив недовольство бояр, ехидно улыбаясь, нарочито выговорил им: