Валерий Рябых - Загадка Симфосия. Исторический детектив

3. Камилавка – головной убор, клобук, покрытый платом.

Где князь и владыка галицкие решают судьбы обители, а боярин Андрей поучает их.

За кропотливым изготовлением подложной копии застал нас посыльный гридень. Он известил о прибытии епископа галицкого Мануила. Надежно припрятав лукавую подделку и бесценный подлинник, расчесав бороды и оправив одежды, заспешили мы на княжий зов.

Владыка Мануил росточком низенький, лицом невзрачный и смуглый, морщавый, подобно грецкому ореху, показался мне еще не старым. Ст атью он вовсе не походил на сановного иерея, оттого и клобук носил необычайно высокий, чтобы лучше выделяться. Впрочем, его властные глазки-буравчики, будто уголья, жгли собеседника, заставляли быть начеку, сознавать с кем имеешь дело. Одет епископ в рясу, с фиолетовым оттенком, чем-то схожую с сутаной латинцев. В правой руке глянцем переливались агатовые четки, левой он цепко держал массивный, золоченый епископский посох. Изогнутое навершие пастырской клюки облепили блестящие камни-самоцветы, видно цены неимоверной. Сопутствовали епископу два консисторских (1) иеромонаха, чернявые и статные, богато наряженные, пахнущие розовой водой.

Даже князь внешне преобразился к прибытию высокого гостя. На малиновую бархатную рубаху, расшитую у ворота каменьями, накинут зеленый корзно (2), прошитый золочеными шнурами, перехваченный золотой пряжкой с ликом барса. Княжью грудь украшала золотая цепь с увесистой резной гривной. На бляхе выбита галка, с короной на голове – знак державного достоинства Галича. С серебряными гривнами, столь же значительных размеров, были и вельможные бояре Судислав и Горислав. Они, распрямив спины, словно статуи, недвижимо застыли на лавке у оконца. Я впервые познал блеск самовластного великолепия, оно ослепило меня, признаться, я почему-то оробел.

Андрей Ростиславович, получив благословение епископа, смиренно выслушал нудную тираду владыки о богомерзких иноках. Князь успел посвятить Мануила в суть событий, что существенно облегчило задачу боярина, без лишних обсуждений наметить план разумных действий.

Князь Владимир, горячась как всегда, взялся настаивать на безотлагательном допросе богомилов, скором суде над ними и беспощадной, показательной казни, преследуя цель суровой острастки неприкаянной братии. Также он потребовал смещения настоятеля Кирилла и отправки в отдаленный монастырь, причем со строжайшей епитимьей, ибо архипастырь не справился со своими обязанностями.

Владыка Мануил оказался более осмотрительным и опытным в делах подобного рода. Конечно, воля княжья, но иноков-отступников все же следует отправить под стражей в Галич. В епископальном застенке нужно провести дознание по положенной форме, в соответствие с каноническими правилами. И уже имея полную картину преступления, отлучить еретиков от церкви, передать светским властям для вынесения приговора и его должного исполнения. Сотворив глубокомысленную мину, архиерей добавил:

– Игумен Кирилл поставлен в монастырь по недосмотру преосвященного Никифора, к моему мнению тогда не прислушались. А ведь я загодя упреждал вашу светлость, – колюче зыркнув на Владимира, епископ вздохнул, – с большой неохотой рукоположил я тогда Кирилла. Теперь же князь ты хочешь удалить его из обители с позором. Но лучше соблюсти правила, согласовать смещение с предстоятелем, чтобы тот не оскорбился. Хотя, если поразмыслить, митрополит не станет противиться княжеской воле, да и само отстранение уже предрешено православной традицией. Так что Владимир Ярославич уволь пока Кирилла от дел, отправь со мной в Галич. Я составлю надлежащую грамоту в митрополию, таким образом, окончательное решения его судьбы предоставим Киеву. В обитель поставим местоблюстителя, будь на то божья воля, затем изберем его настоятелем или рукоположим нового, – не услышав возражений, закончил. – Ну, а потом, выявим среди черноризцев пособников еретикам и примерно их накажем. Тут, князь, я тебя всячески поддержу, коль нужно, подошлю знающих людей.

Доводы Мануила выглядели резонными, однако князь Владимир остался недоволен, ему хотелось скорой расправы, но он все же не стал противиться. Следом попросил слова Андрей Ростиславич:

– Князь и владыка, думаю, нам стоит проявить милосердие к авве Кириллу. Игуменствует он недавно, да и не по плечу ему столь тяжкая ноша, он больше книжник, нежели пастырь. По простительной неискушенности Кирилл проглядел вершимые в обители непотребства. Я думаю, он не ведал о них, а уж тем более не потворствовал злодеям, – выдержав паузу, напомнил. – Необходимо учесть его заслуги в составлении кодекса церковных законов, тут он незаменимый человек для церкви. Я предлагаю сразу отправить авву к Никифору, – с не особо хулительной грамотой. Пусть предстаятель сам с ним разбирается. И овцы целы и волки сыты! Да и нам не с руки заводить сутягу с киевским клевретом.