Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть вторая. Том четвертый

– Конечно, было бы хорошо, если бы подполья объединились, но искать агентов СССР, большой риск… – граф Теодор покачал головой:

– Учитывая твои, как бы сказать, обстоятельства, риск еще больший. Не стоит, – подытожил граф.

Идеологические уроки и занятия по домоводству проводились после обеда. Утром девушки изучали технические дисциплины, и шли на спортивную площадку. Отбой в школе устраивали в девять вечера. После ужина девушкам давали два часа свободного времени. Они готовили домашние задания, слушали радио, или писали родным. По воскресеньям католичек отпускали к мессе, в Оберенхайм.

Аккуратно уложенные, белокурые волосы фрейлейн Антонии, сверкали золотом, под черной пилоткой:

– Она католичка, набожная. Хотя она из Испании. Исповедуется, причащается…

Эмма задумалась:

– Может быть, она тоже играет. Абвер ее, наизнанку вывернул, как говорится, но, может быть, она не просто так в плен сдалась… – Антония выдала СС местоположение партизанского отряда, где ее держали, как говорила девушка, в коммунистическом рабстве.

Эмма смотрела на знакомые дома Шарлоттенбурга:

– Я бы увидела, что-то, в ее глазах, как у Марты. Хотя она может быть полезна, папе и Генриху. Папа связан с абвером, тамошние офицеры поддерживают заговор. Антония может знать о настроениях людей в русском отделе… – Эмма наклонилась к соседке:

– Если хочешь, приходи к нам на рождественский обед. Познакомишься с моими братьями… – фрау Ингеборга всегда ставила Эмму в пример девушкам:

– Все три брата фрейлейн фон Рабе служат рейху и фюреру. Именно такой должна быть арийская семья… – Эмма добавила:

– Максимилиан может быть занят, но из Польши приезжают Генрих и Отто… – Тони скромно натянула на колени длинную, форменную юбку.

В школу СС ее направил абвер. После окончания курса Тони намеревалась добиться распределения в Аушвиц:

– Я найду Виллема и вытащу его из лагеря, – обещала себе девушка, – чего бы мне это ни стоило. Мы любим друг друга, у нас ребенок. Мы должны быть вместе… – она была уверена, что Воронов позаботится о мальчике:

– После войны мы приедем в СССР, заберем Уильяма, – говорила себе Тони, – если потребуется пристрелить Воронова, то я могу лично этим заняться. Человечество ничего не потеряет… – о Максиме она не думала. Тони предполагала, что он давно мертв:

– У тебя есть только Виллем, никого тебе больше не надо… – поняв, что на курсе учится младшая сестра Максимилиана фон Рабе, Тони обрадовалась:

– Очень хорошо. Вотрусь к ней в доверие, она меня пригласит домой, на каникулы. Скажу фон Рабе, что меня сюда НКВД послало, как агента… – она усмехалась:

– Заодно опорочу абвер, в глазах службы безопасности рейха. Не разглядели советскую разведчицу… – в испанском посольстве Тони предлагали вернуться на родину, но девушка отказалась:

– Я считаю своим долгом бороться против большевистской заразы… – абвер устроил ее в школу в Оберенхайме и даже платил дополнительное содержание. Занятия оказались легкими, соученицы восхищенно слушали рассказы Тони о муках, которые она претерпела под гнетом Сталина. Ей даже удавалось иногда покурить:

– В Берлине за нами не так строго будут следить, – поняла Тони, – фрау Ингеборга проводит Рождество с мужем и детьми. Вот и хорошо, покурю, выпью вина… – она ожидала, что рождественский обед на вилле фон Рабе не обойдется без спиртного:

– Хотя бы поем с фарфора и серебра, – вздохнула Тони, – как опостылела алюминиевая посуда. После войны мы с Виллемом восстановим замок, будем устраивать приемы. У нас родятся еще дети… – Тони читала в «Сигнале» репортажи с промыслов в Мон-Сен-Мартене. Рейх поддерживал шахты в полном порядке:

– Союзники не собираются бомбить производства, – поняла Тони, – бельгийское правительство в изгнании не позволит разрушить шахты, или сталелитейный завод… – Тони хотелось, чтобы их с Виллемом дети ни в чем не знали нужды.

– Максимилиана может не быть на обеде… – ей это не нравилось, – но ничего, есть и другие братья. Эмма говорила, что Отто работает в Аушвице, еще лучше… – Тони, одними губами, шепнула:

– Большое спасибо, с удовольствием. В доме «Лебенсборн» есть кухня. Я принесу наших сладостей, испанских… – она вспомнила, миндальное печенье, которое готовила для Питера:

– С лета ничего не случалось, – недовольно подумала Тони, – с Волковым в последний раз было. Для здоровья такое не хорошо. Но есть Макс, или этот Отто. Или ее младший брат, у того жена ребенка ждет. Мужчины в это время голодают, так сказать… – Тони скрыла улыбку.