Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть седьмая

Он даже не сообразил, как майор Горовиц успел достать кольт:

– Действовать согласно утвержденному протоколу, – спокойно сказал Меир, – выстрелы в непосредственной близости от зоны «А», – так называли брезентовый коридор, по которому двигалась тройка. Под рукой Даллеса резко зазвенел телефон. Он сорвал трубку: «Что происходит?».

Пост охраны в вестибюле посольства круглосуточно слушал рации военных, дежуривших у шлагбаумов, на обоих концах улицы:

– Арестуйте его…, – распорядился Даллес, – какая, к черту, разница, кто он такой? Если он иранец, шах на нас не обидится, уверяю вас. И жену его тоже арестуйте. Что значит, не можете прикасаться? Мне плевать, что она в чадре! Если под чадрой прячется немецкий коммандо, вы лично ответите за нерасторопность…, – Даллес бросил трубку на рычаг:

– Нищий, калека, пытался прорваться сквозь заграждение. Утверждал, что он британец…, – сверкнули золотые запонки с бриллиантами. Майор Кроу поднялся: «Я разберусь, господа».

Дверь хлопнула, Меир откашлялся:

– Вернемся к режиму охраны улиц, где проедут лимузины А и В, и к подготовке лимузинов. Схема предварительной проверки машин, лист 4. Правила осмотра днища…

Выстрелы на улице Нофль-ле-Шато, разделяющей здания посольств, застали Наума Исааковича в кабинете, на втором этаже посольства.

Товарищ Сталин, с наркомом Берия, прилетал из Баку в субботу. К приезду Иосифа Виссарионовича требовалось подготовить полный доклад о ходе работы над бомбой, по сведениям, полученным от Паука. Больше куратор и агент встречаться не могли. Такое стало бы опасным для мальчика:

– Не стоит рисковать, – Наум Исаакович рассматривал фотокопии чертежей Вороны. Доктор Кроу, на досуге, занималась проектированием нового летательного аппарата. Самолет, если можно было так назвать конструкцию, не имел ничего общего с нынешними моделями:

– Реактивные двигатели, – Эйтингон изучал пометки на чертежах, – круглое крыло, возможность подъема в стратосферу. Она хочет преодолеть звуковой барьер, вырваться в космос…, – с прибытием доктора Кроу в СССР перед страной советов открывались практически неограниченные возможности:

– Осталось дождаться, пока она сделает бомбу, и вывезти ее из Америки, – хмыкнул Эйтингон, – мальчик обо всем позаботится. Конечно, было бы удобнее, если бы она испытала чувства…, – на фотографиях, в глазах женщины, в твердом очерке лица, он видел только чистую, незамутненную логику:

– Однако немцы ее похитили с итальянским физиком, Этторе Майорана. Они собирались пожениться. Ворона способна на эмоции, на любовь…, – пока Ворона сидела в Лос-Аламосе, подвести к ней постороннего мужчину возможным не представлялось. Эйтингон погрыз карандаш:

– Она молодая женщина, тридцати не исполнилось. Начнет работать в лаборатории у Курчатова, встретит коллег, физиков. Влюбится, выйдет замуж, дети появятся. Женщина, даже гений, остается женщиной. От детей она никуда не сбежит…, – созданная весной по распоряжению Государственного Комитета Обороны, так называемая Лаборатория №2, под руководством Курчатова, пока располагалась в Казани, на базе тамошнего университета:

– У Вороны появится все, что угодно…, – Эйтингон рассматривал карту СССР, на стене, рядом с портретом товарища Сталина, в скромном френче, – квартира, дача, автомобиль, прислуга. Все научные журналы, вся мощь советской техники и промышленности…, – в будущем, они хотели перевезти физиков ближе к предполагаемым полигонам, для испытания бомбы. Кроме площадки под Казалинском, где собирались заниматься запуском ракет, и острова в Аральском море, куда переезжали лаборатории по созданию бактериологического оружия, они выбрали участок пустынной степи, под Семипалатинском. Эйтингон взглянул на побережье Северного Ледовитого океана:

– Семипалатинск город, вокруг поселки. Надо найти совсем уединенную, заброшенную местность…, – он обвел карандашом Новую Землю:

– Здесь физикам никто не помешает. Можно проводить подводные взрывы…, – он начертил линию от южной оконечности Новой Земли до материка:

– Неподалеку Печорлаг располагается…, – Эйтингон улыбался, – на первое января этого года там сидело пятьдесят восемь тысяч зэка…, – у Наума Исааковича была хорошая память. Почти шестьдесят тысяч зэка Печорлага, построили бы и закрытый порт, для снабжения полигона, и железную дорогу, и все, что требовалось для удобной жизни ученых:

– Зэка никому, ничего не скажут…, – он записал себе в блокнот: «Новая Земля», – они останутся в тех краях, навечно…, – вскоре лагеря получали новых обитателей. С освобождением оккупированных территорий предатели, и подручные гитлеровцев, должны были понести заслуженное наказание. Эйтингон закинул руки за голову: