Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая

– Я там лежу, тетя Роза, только меня не видно… – девочка хихикнула, – мне месяца не исполнилось… – она указала на дату под снимком. Роза смотрела на светлые, стянутые в простой пучок волосы, на большие глаза Элизы:

– Она тогда книгу начала писать, о врачах. Мы ее читали, с Маргаритой, в подвале. Бедный Эмиль, он так Элизу любил, и потерял, и ее, и будущее дитя… – Роза, невольно, положила руку на живот, под кремовым, тонким шелком платья. Маргарита настояла на фате:

– В сундуках столько кружев, тетя Роза, – рассмеялась девочка, – что еще моим внучкам хватит. И потом, вы в первый раз венчаетесь, то есть под хупой стоите… – темные, пышные волосы Розы покрывал кусок антикварного, брюссельского кружева. Подходящих туфель не нашлось, она опустила глаза к своим пурпурным шпилькам:

– Как говорится, на свадьбе надо носить что-то одолженное, и что-то синее. Платье Маргарите вернется, она наследница де ла Марков… – в дворе залаял Гамен, Роза услышала звук автомобильного мотора. Маргарита поскакала по коридору барака. Прислонившись к стене, с самодельным флагом Израиля, Роза чиркнула спичкой:

– Флаг девчонки вышили, те, что у фрау Беатрисы жили. Она просила ее на свадьбу пригласить… – Роза, мимоходом, упомянула об этом будущему мужу, на прошлой неделе. Женихом Монаха она назвать не могла, как ни старалась. Гольдберг, как донесла ей Маргарита, иначе, как о невесте, о Розе и не отзывался.

– И дядя Эмиль краснеет, тетя Роза… – Маргарита улыбалась, – когда о вас говорит… – малышка прижалась теплой щечкой к ее плечу:

– Помните, как я вам гадала, тетя Роза… – девочка перебирала ее локоны, – ваша дочка мне будет, как сестра… – закурив, Роза не смогла сдержать улыбки. На ее рабочем столике, у швейной машинки, лежал новый блокнот. Маргарита передала его Розе с очередной, ласковой записочкой от Монаха:

– Тебе для мерок, моя дорогая Портниха. Обязательно прочти первую страницу… – на первой странице Монах, ученическим почерком, написал: «Эмиль любит Розу».

– И я ему блокнот передала… – Роза опустила веки, наслаждаясь рассеянным светом солнца, из-за новых, холщовых занавесок, – «Роза любит Эмиля». Смешно, я три года хотела это написать… – Гольдберг рассказал ей и об Элизе, и о Звезде:

– С Эстер все от одиночества случилось… – они медленно шли по утоптанной тропинке, ведущей на ферму Верне, – не так, как у тебя, с Авраамом… – Эмиль подмигнул ей:

– Видишь, как все вышло… – Роза поняла:

– Он скрывает что-то, я по глазам вижу. Ладно, после хупы он мне все расскажет. Он мне вообще все, всегда будет рассказывать. И я ему тоже, конечно… – взяв Гольдберга под руку, Роза прижалась к его уютному боку, в той же шинели:

– С Авраамом, как и с Джоном, все по делу произошло… – довольно сердито отозвалась Роза, – я могла бы и подождать, не так я была одинока. То есть я тогда думала, что не так. А потом тебя встретила… – в голубом, ярком небе, среди заснеженных веток, перекликались птицы. Белые хлопья посыпались на вязаную беретку Розы, Гольдберг поцеловал ее в теплый нос:

– Это я тебя встретил, и сразу сказал, что ты вызывающе одета. Той же ночью ты мне приснилась, и потом снилась… – он обнимал Розу, прижавшись щекой к ее щеке:

– Надо с ней о Польше поговорить. Она поймет, она меня отпустит. Останется здесь, с Маргаритой, а я поеду на восток и вернусь… – Гольдберг напомнил себе написать капитану Авербаху:

– Я ни польского языка, ни идиш не знаю. Мне там трудно придется. Авербах местный, он поможет… – от Розы пахло спокойной сладостью дома. Эмиль закрыл глаза:

– Буду возвращаться из больницы, обедать, играть с детьми, и сидеть с Розой у камина… – он слышал стрекот швейной машинки, младенческий лепет, на него повеяло ароматом горячего молока и свежих вафель:

– Девочки, – ласково подумал Гольдберг, – пусть будут девочки, красивые, как Роза… – у его уха раздался шепот:

– Милый, тебя пациент ждет… – Эмиль шел проведать новых хозяев фермы месье Верне и осмотреть их заболевшего ребенка.

– Мальчик простыл, ничего страшного… – Роза прислушалась к голосам во дворе, – а самогонный аппарат работает, ничего ему не сделалось. На обеде, кроме водки из Льежа, еще и самогон на столы поставят… – в дорогу шахтер и его жена налили в трофейную флягу Гольдберга грушевой, прозрачной водки:

– И пока мы все не допили, мы в Мон-Сен-Мартен не вернулись… – Роза томно улыбалась:

– Скорей бы брачная ночь. Мы три года ждали с Эмилем, и дождались… – Маргарита сунула голову в дверь: