Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая

– То есть в Непал. Она пока еще где-то там, в деревне. Но зачем я ей нужен, калека? Ей едва за тридцать, она молодая женщина. Она выйдет замуж, за политика, или врача… – он стер слезы с глаз:

– Никому это не нужно, Меир Горовиц. Лучше подумай, как после войны доказать, что ты не агент СССР… – зная своих боссов, Меир не сомневался, что даже его служба в армии не снимет подозрений:

– Русские решили меня законсервировать, как говорится. Послать на фронт, от греха подальше. Я спас Донована, в Америке, однако они посчитают, что я это тоже сделал, чтобы отвести от себя опасность. И надо еще найти Констанцу… – Меир поговорил с Теодором об отце Виллеме. Кузен пожал плечами:

– Ты сам слышал, от Монаха. Максим ему передал в форте де Жу письмо, для Маргариты, а больше ничего Монах не знает. Максим ему не сообщал, что с отцом Виллемом в Аушвице случилось… – Меир повертел свое пенсне:

– Письма, кстати, так никто и не читал, оно к Монаху вернулось. Может быть, Виллем видел в Аушвице Давида, может быть, он пишет Маргарите, что ее отец погиб… – видя упрямство Гольдберга, Меир предполагал, что врач оставит письмо у себя до того времени, пока Маргарита подрастет.

– Посчитает, что в семь лет ей рано о таком знать. Впрочем, ей даже и семи не исполнилось… – дети, по случаю воскресенья, в школе не занимались. Меир хмыкнул:

– Маргарита сказала, что у Розы подружкой будет. Раввин разрешил, хотя на хупе ничего такого нет… – он видел у Монаха простое, золотое кольцо. Гольдберг привез драгоценность из Льежа. Вернувшись, он весело сказал полковнику Горовицу:

– Кабачкам здешним придется ночью работать. Со всей страны люди на хупу съезжаются… – с утра в Мон-Сен-Мартен потянулись телеги, трофейные, немецкие автомобили, и довоенные, потрепанные форды. Вчера многие шахтеры ходили на охоту, в Амеле, почти всю неделю, удили рыбу. Обед накрывали в большом, едва протопленном здании городской мэрии. У раввина Эйхорна нашлась припрятанная бутылка сладкого, кошерного вина:

– Даже водку из Льежа привезли, – вспомнил Меир, – хотя, обычно, здесь крепкие напитки не подают. Но ради свадьбы можно. Интересно, что за сюрприз Гольдберг приготовил? Он скрытный, до хупы не скажет… – Маргарита призналась Меиру, что ходила с Розой в горы.

– То есть мы на машине ездили, – шепнула ему девочка, – а потом пешком шли. На Ботранже есть пещера, в ней озеро подземное. Тетя Роза в него окуналась… – Меир поежился:

– В конце января. Хотя она ради своего Монаха не то, что в озеро полезет, а в преисподнюю спустится. И он тоже, конечно. Правильно Теодор говорит, между ними молнии бьют… – он придавил радиограммы пистолетом Кроу:

– Надо оружие в Лондон отправить, незачем семейной реликвии на фронте болтаться. Мы после хупы на границу едем, присоединяемся к армии Паттона… – впереди у них лежали предприятия Рурской долины, и Рейн, который еще предстояло форсировать. Допив кофе, Меир прожевал кусок простого, морковного торта, с глазурью из военного, пайкового сахара:

– Мэтью, наверняка, на континенте к шапочному разбору появится. Но что за сюрприз Монах готовит? Не торт, торт женщины пекут… Ладно, на хупе увидим… – сверившись с часами, он пошел надевать парадную форму.

Отступив на несколько шагов, Маргарита склонила голову:

– Тетя Роза, вы словно принцесса, из сказки… – девочка носила новое платье, светлой, тонкой шерсти, и меховую пелеринку. Роза выкроила наряд из потертой, сшитой до первой войны, шубки:

– Это бабушки Терезы, – серьезно сказала Маргарита, – я ее помню немножко. И дедушку помню… – Маргарита завела себе самодельный альбом. Сундуки де ла Марков стояли в поселковом клубе. Девочка приходила туда каждый день, после школы. Маргарита отобрала себе фотографии святых Елизаветы и Виллема, снимки ее бабушки и дедушки, свадебное фото родителей, снимок дяди, в облачении священника, и фотографию первого военного лета.

Маргарита, в венке из ромашек, на кудрявой, черноволосой голове, сидела, болтая босыми ногами, на телеге покойного месье Верне. Справа и слева устроились похожие, как две капли воды, мальчики. Близнецы широко улыбались. Маргарита сморщила лоб:

– За плечи меня Иосиф обнимает. Или Шмуэль. Не знаю, тетя Роза, – призналась девочка, – я братьев никогда не различала… – второй близнец дразнил Гамена удочкой, где раскачивалась какая-то мелкая рыбешка.

– Мы на Амель ездили… – сияло яркое, летнее солнце, за спинами детей виднелись очертания замка, – мамочка нам пикник устроила… – в альбоме была и фотография покойной Элизы, у полевого шатра эпидемиологов, в Маньчжурии. Маргарита коснулась пальцем шали, на плече матери: