Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая

– Шахта здесь на поверхность выходит… – он оценивающе посмотрел на Федора:

– Я полезу первым, месье полковник… – Федор не стал спорить. Он знал, почему мальчик хочет возглавить колонну:

– Он едва ли больше пятидесяти килограмм весит. Если он сорвется, он не потащит за собой лестницу, с другими людьми. Я почти до ста килограмм дотягиваю, даже с войной… – им предстояло миновать пятьдесят старых лестниц, с обледенелыми, влажными перекладинами:

– По двадцать штук в каждой лестнице… – Федор считал, про себя, – и еще километр до центральной штольни… – по словам парня, большинство шахтеров собралось именно там:

– Монах с ребятами взрывчатку ищут… – над их головами темнел уменьшающийся круг вечернего неба, – и немцы тоже, наверное, пока в шахте, только непонятно где… – где была взрывчатка, и часовой механизм, тоже никто не знал. Федор надеялся, что танкисты, войдя в Мон-Сен-Мартен, пошлют людей к «Луизе»:

– И сюда, чтобы техников из СС остановить, и к дому коменданта, то есть рудничному управлению. Пусть мерзавцев арестуют, и здесь судят, как и тех, из Мальмеди… – когда они добрались до центральной штольни, Федор, сначала даже не поверил своим глазам:

– Словно у Данте, в «Аду»… – тускло горели костры. Худые люди, в полосатой одежде, с номерами, сгрудились вокруг огней. Свод штольни уходил вверх, теряясь во тьме. Завидев их фонарики, кто-то крикнул:

– Американцы! Ребята, американцы… – им жали руки, хлопали по плечам, шахтеры, незаметно, вытирали слезы:

– Что там, наверху… – озабоченно спрашивали они, – как наши семьи… – Федор понял, что за три года никому из заключенных не давали свиданий. Он оказался прав:

– Только передачи, – мрачно сказал кто-то из шахтеров, – да и те немцы потрошили, как могли. Но записки мы получали, и отправляли ответы… – именно так Монаху и попали сведения о будущем минировании шахты. Выяснилось, что единственный, не обездвиженный, подъемник, все еще работает:

– Они наверху, – Федор проследил за движением руки, – в технической штольне. Монах тоже туда пошел… – технический пласт обеспечивал вентиляцию «Луизы», там оборудовали склады, и места для отдыха бригад. Федор подумал:

– Правильно. Центральная штольня огромная, у немцев не хватит взрывчатки, чтобы ее завалить. Но взрыв на техническом этаже, над нашими головами, обрушит своды, и всех здесь похоронит… – он оставил с шахтерами несколько человек, с оружием:

– Насчет семей ваших, не знаю, – Федор развел руками, – но, должно быть, танкисты наши вошли в Мон-Сен-Мартен. Власовцы бежали, бросив позиции. СС тоже на восток отправилось… – он услышал хмурый голос:

– Надеюсь, вы их остановите. Мерзавцев надо расстреливать, без суда и следствия, как и тех, кто при гитлеровской кормушке состоял… – сплюнув в костер, шахтер, сочно добавил:

– Подстилку эсэсовца, мадемуазель Флоранс, мы прилюдно обреем, обещаю… – подъемником пользоваться было опасно, Федор не хотел лишних звуков. Им пришлось вернуться в вентиляционную шахту и подняться наверх, на десяток лестниц. На техническом этаже царила темнота. Пригнуться здесь пришлось не только Федору, с его двухметровым ростом, но и остальным:

– В комнатах отдыха своды выше… – тихо сказал паренек, – там немцы нары поставили, чтобы людей в лагерные бараки не гонять. Время экономили, сволочи… – температура здесь вряд ли достигала пяти градусов по Цельсию. Они двигались неслышно, изредка подсвечивая себе фонариком, настороженно вглядываясь в густую черноту шахты. Немцы обесточили технические штольни.

Уловив какие-то звуки, впереди, Федор замер. Тишину разорвал треск автоматных выстрелов. Он приказал:

– Оружие к бою! И не забывайте о часовом механизме. Я уверен, что СС где-то рядом… – СС оказалось за ближайшим углом. Федор понял:

– Монах на них наткнулся, им в спину стреляют. Только бы он успел найти бомбу, остановить часовой механизм… – Федор, много раз, участвовал в ночных боях, но никогда еще, под землей. Над их головами было полкилометра породы, где-то по соседству могло тикать устройство, навсегда бы похоронившее две тысячи человек, в шахте. Он стрелял, прижавшись к стене, слыша только крики и ругань, на немецком языке:

– Будьте вы прокляты, – разъярился Федор, – живым из СС отсюда никто не уйдет. Но нет, если Монах не отыскал бомбу, тогда немцы нам скажут, где она, обещаю… – впереди раздался топот ног. Кто-то закричал:

– Монах! Здесь свои, свои… – по штольне заметались лучи фонариков. Переступая через трупы, Федор пошел к партизанам. Он увидел высокого, худощавого мужчину, с бритой головой, в криво сидящем пенсне: