Не прерывая своей речи, митрополит несколько раз внимательно поглядел на своего слушателя; от взора владыки не скрылись старания Василия подавить вздохи, по временам просившиеся из его груди.
Иона остановился.
– Сын мой, – мягко прошептал он, – что-то ощущает твое сердце. А ныне, готовясь к великим дням, оно должно быть чисто и безмятежно. Что с тобой, государь великий?
Василий вспыхнул и отвернулся от проницательного взора архипастыря.
Он попробовал было уверять, что его сердце совершенно спокойно и ничем не смущено. Но сама несвязность его речи еще больше выдавала внутреннее состояние. Владыка покачал головой.
– Вся душа твоя на твоем лице, государь великий, – произнес он, – откройся мне, возлюбленное чадо мое, исповедь облегчает страдания…
Тихий голос и слова Ионы дышали, по обыкновению, такими искренностью и добротой, что Василий не выдержал и во всем признался владыке.
– Больно уж страшно, отче святой! А ну если поеду, да стрясется что?.. Вон Лука Петрович, дворецкий, говорит, что перед татарами, в последний раз, то же было… Вот я и думаю обождать день-другой…
На лице Ионы отразились огорчение и укоризна.
– Суеверие – грех, государь великий, – заговорил он. – Никому из людей, кроме святых угодников, не дано знать, что может быть с каждым из нас. Кто дерзает на это, тот безумно испытывает терпение и милосердие Божие! Нам ли, ничтожным, с нашим слабым разумом посягать на это?.. Страшиться надо грехов, а суеверный страх – тот же грех, ибо он соединен с недостаточной верой или с полным неверием в Бога… Кто верит, тот не страшится, зная, что и единый волос не упадет с нашей головы, коли это неугодно Господу…
Владыка вздохнул и на минуту остановился.
– Да и рассуди сам, сын мой. Говоришь ты: «Примета дурная, поеду – злое случится!» Хорошо… Коли по твоей примете должно быть что худое для тебя, так, может быть, оно, худое-то, и не в пути случится, а ты ехать не хочешь!..
– И то правда, отче святой, – смущенно сознался Василий, – мне и в голову того не пришло!..
Владыка посмотрел на него и улыбнулся своей кроткой улыбкой.
– Вот то-то и есть, чадо мое возлюбленное! Веришь и боишься, а сам не знаешь, во что и чего… Выкинь лучше мысли греховные из головы и поезжай завтра с Богом… Без Его воли ничто не случится с тобой, а от воли Его не уйти ни тебе, государю великому, ни смерду последнему!..
Владыка поговорил еще несколько времени с великим князем и, увидев, что тот совсем успокоился и ободрился, поднялся со своего места.
– Поезжай с Богом, благочестивый государь, – повторил он, – а мы здесь будем возносить за тебя смиренные молитвы наши!..
Он благословил на предстоящей путь Василия и вышел из горницы.
Посещение Ионы благотворно подействовало на великого князя. Страх его как рукой сняло. Он кликнул слугу и велел позвать дворецкого.
– Все ли у тебя готово, Лука Петрович?.. В ночь выедем! – бодро произнес Василий.
– Готово все, государь великий, – поклонился боярин, – только не лучше ли будет твоей милости обождать день-другой? Ноне…
– Слыхал, слыхал! – махнул рукой Василий. – Пустое, боярин! Коли что случится, так и дома случится… В ночь до свету выедем!
Боярин отвесил низкий поклон государю и молча вышел из великокняжеского покоя. На потном, красном лице дворецкого были написаны неподдельные тревога и смятение.
– Дай-то бог, чтобы все по-хорошему!.. Дай-то бог!.. – шептал он, проходя по темным переходам дворца.
Глава III. На пути в обитель
До рассвета еще оставалось часа три, когда постельничий вошел в государеву опочивальню. Неслышно ступая по ковру, боярин приблизился к царскому изголовью.
– Государь великий, – осторожно проговорил постельничий, – время вставать… К ранней ударили…
Василий проснулся. В горницу вошли еще несколько слуг из боярских детей. У каждого из них была в руках какая-нибудь принадлежность царской одежды, двое держали серебряную лохань и кувшин для умывания.
– Сразу в дорогу будешь одеваться, государь великий, или после службы? – спрашивал боярин-постельничий.
– Успеется еще, Демьяныч, – ответил великий князь, – и после службы времени хватит.
Из опочивальни великий князь в сопровождении слуг прошел в крестовую палату; здесь его уже ожидал в полном облачении домовый причт.
После обедни священник отслужил напутственное молебствие. Василий приложился к кресту и вернулся в свои покои.
Успокоенный владыкой, молодой государь хорошо провел ночь и чувствовал себя бодрым и свежим. От вчерашних страхов не осталось и следа, и Василий почти весело садился за утренний стол, около которого уже давно хлопотал дворецкий.
Читать дальше