Николай Волков - Двор русских императоров в его прошлом и настоящем

Настоящая книга не может быть названа в строгом смысле слова историческим исследованием. Она есть лишь свод в одно целое материала, разбросанного по разнообразным сочинениям и главным образом находящегося в архивах и увидавшего впервые ныне свет 1. Материал, здесь предлагаемый, может служить как для случайных, чисто деловых справок, так и для историка, который задумал бы проникнуть в неисследованную еще сторону русского быта, выразившегося в придворной жизни. Допетровская эпоха имеет уже своего историка с этой стороны быта в почтенных трудах И. Е. Забелина. Новый период нашей жизни от реформ Петра еще ждет своего талантливого исследователя.

Не принимая на себя этой многотрудной обязанности, составитель настоящей книги считает, однако, своим долгом изложить здесь те основания, которые подвигнули его на настоящий труд.

В исторических явлениях жизни того или другого народа не может быть явлений искусственных или случайных. Как бы ни казалось иное явление маловажным на поверхностный взгляд досужего праздномысла, но оно непременно стоит в причинной связи со всей исторической жизнью народа и происходит лишь потому, что эта жизнь вызывает его необходимость. Если же необходимости той не настоит и явление происходит вследствие временного произвола отдельного лица, то оно, будучи случайным и искусственным, бывает и недолговечным.

Этот исторический закон всецело применяется к русским придворным штатам, ко всему тому блеску дворского обряда, который окружает внешней торжественностью престолы самодержцев всероссийских, растет по мере увеличения и укрепления власти самодержца. Если бы утверждение этих штатов составляло лишь произволение царя, а не вызывалось исторической необходимостью, то не были бы они столь долговечны и давно свершили бы чреду служения своего, как совершила ее опричнина, учрежденная личным произволением Иоанна IV и им же, сравнительно скоро, уничтоженная.

Не в таких условиях находятся придворные чины. Их необходимость вытекает из развития царской власти и из народного духа. Поэтому книга эта имеет значение более серьезное, нежели простой справочный перечень, а высказанная выше мысль требует некоторого развития изъяснения в настоящем вступлении.

Повсеместно наблюдалось, что при упорядочении и централизации верховной власти представитель ее окружается блеском, неведомым его предшественникам. Обращаясь к глубокой древности, мы находим предание о мидийском царе Дейоке, который, удалившись в построенный на возвышенности дворец, окружил себя блеском, незнакомым его предшественникам, и хотя не он первый был владыкой Мидии, но при нем власть определилась и вложилась в определенные формы. И повсюду увеличение царского могущества связано с увеличением придворного блеска. Примеры Навуходоносора, Соломона, Александра Македонского, императоров Рима и Византии, Великого Карла, Генриха VIII Английского, Людовика XIV Французского, наших Иоанна III и IV свидетельствуют об одном и том же. При этом наблюдалось, что многие монархи, окруженные необыкновенным блеском двора, в личной жизни держались простоты столь же необыкновенной и что блеск этот был вызван не индивидуальной потребностью монарха, как отдельного лица, а потребностями его священного сана, влекущего за собой те видимые атрибуты и обстановку власти, при которых наиболее ярко и рельефно выступало и внедрялось в народе сознание о важности этой власти.

Переходя собственно к России, мы наблюдаем, что «развитие московского единодержавия в сущности есть развитие народного единства» 2. Самый ход российской истории доказывает справедливость этой мысли. Обширная равнина, составляющая Русскую землю, самым географическим своим положением, не ставя естественных непреодолимых преград к сношениям и слиянию племен, ее населявших, не давала повода к развитию в отдельных племенах общей славянской семьи таких форм общежития и государственного строя, которые положили бы резкую грань между обычаями и требованиями ближайших соседей. Вся эта обширная земля, до той исторической эры, с которой начинает существовать Русское государство, управлялась родовым началом: отец был неограниченным владыкой в семье, родоначальник, или старший в роде, был главой рода.