Дмитрий Барчук - Александрия

Она была не лучшая и не худшая, не самая большая и не самая мелкая в отечественной нефтяной отрасли. Обыкновенная. Если бы у меня на тот момент было больше возможностей выбора, то я бы скорее предпочел какой-нибудь заводик, выплавляющий цветные металлы: медь, алюминий, никель. Цены на эти позиции на Лондонской бирже были сравнительно устойчивыми, не то что на нефть. Рынок «черного золота» все еще оставался непредсказуемым. И хотя даже дураку было понятно, что в мире ограниченных природных ресурсов цены на углеводородное сырье обречены на неуклонный рост, но когда они, наконец, начнут расти, этого не мог предсказать никто.

Страны Персидского залива продолжали выбрасывать на мировой рынок столько дешевой нефти, что остальным добывающим странам приходилось только кусать локти и поставлять собственную, более дорогую, нефть за бесценок. Особенно туго приходилось России, где себестоимость добычи была одной из самых высоких. Одно дело пробурить скважину на небольшую глубину в знойной пустыне рядом с берегом моря, и совсем другое – тащить оборудование и трубу за тысячи километров вглубь сурового континента по непролазной тайге и топким болотам до самой тундры, содержать в экстремальных климатических условиях целые города. Это совсем другая экономика.

А если еще к этому добавить грандиозное по своим масштабам воровство бывших «красных» директоров, дорвавшихся до бесхозной кормушки и перекачивающих на свои швейцарские счета чуть ли не всю валютную выручку, то картина получается далеко не безоблачной. А ведь у этих постсоветских нефтяных баронов тоже были свои покровители, в том числе и в Кремле, и в Белом доме, и на Лубянке, и они просто так, без боя, сдаваться не собирались.

Неклюдову работы добавилось. Для установления реального контроля над финансовыми потоками пришлось заплатить немалые суммы отступных. И, преодолевая невероятные трудности и в столице, и на местах, спустя полгода нам удалось-таки очистить свое новое приобретение от излишнего балласта в виде облепивших компанию фирм-однодневок, которые высасывали из нее всю кровь. На меня опять готовилось покушение, но вновь Бог миловал. Мина под моим бронированным «мерседесом» взорвалась за несколько секунд до моего выхода из офиса. Погибли два охранника и шофер.

Нефтяная компания требовала таких средств на восстановление разграбленной производственной базы, что мне приходилось каждый месяц летать в Швейцарию и переводить все новые и новые суммы в Россию. Сколько раз я зарекался, что эта поездка будет последней, нужно оставить хоть какой-то неприкосновенный запас на черный день. Но в действительности все получалось наоборот.

К началу девяносто восьмого года деньги на счетах в цюрихском банке иссякли.

– Неужели все? – не поверил своим глазам Леонид Петрович, когда я показал ему выписки с нулевым сальдо по всем счетам, но быстро нашелся и спросил заговорщицким тоном: – Но у тебя же еще кое-что осталось?

Я ему ничего не ответил на этот счет, лишь обратил внимание, что отныне нам придется жить исключительно за счет кредитных ресурсов. Благо государство настолько сильно раздуло пирамиду ГКО, что проблем с привлечением иностранных инвестиций не возникало. Нерезиденты, почуяв баснословные барыши, гарантируемые государством, слетались как мухи на мед, боясь опоздать к большой раздаче слонов. Сколько их потом погорело на этой русской панаме! Но перед стами процентами годового дохода в свободно конвертируемой валюте мало кто мог тогда устоять. Государство намеренно держало низким курс рубля по отношению к доллару и все занимало, занимало, выплачивая бешеные проценты. Думающим людям было понятно, что так долго продолжаться не может, когда-нибудь этой пирамиде все равно придет конец, и последние вкладчики непременно пострадают. Но ведь за такую прибыль можно и рискнуть! Это же ни в какие-то там жалкие акции какой-нибудь компании, а государственные краткосрочные облигации. Если не верить правительствам крупных стран, то кому же тогда можно верить в этом мире? Наивные, как же они просчитались!

В России политические обострения обычно случаются ближе к осени. В 91‑м путч подняли в августе, в 93‑м парламент штурмовали в октябре. В сентябре 94‑го, в «черный вторник», девальвировали рубль на 70 процентов, но та инфляция оказалась всего-навсего репетицией куда более масштабных событий.

У моей жены есть один серьезный недостаток. Она умудряется рожать мне детей в самый неподходящий момент. Крикливую и капризную Машку родила, когда я днями и ночами пропадал в предвыборном штабе Ельцина, разрабатывая программу «Голосуй или проиграешь».