Глеб Ларин - Честь имею

Джузеппе был в хорошем настроение, и все время о чем – то подшучивал над своей подругой монашкой.

– Чую, Джузеппе, – сказал ему Семен, кивая головой в сторону монашки. – Что не на войне ты помрешь!

Джузеппе весело рассмеялся и ответил:

– Спасибо за добрые пожелания, дружище!

Потом вдруг спросил:

– А вот ты мне скажи, Семен, как ты думаешь: за кого воевал Заимов, за Францию, Италию или Россию?

– Ишь, ты! – покачал головой Семен. – Вспомнил, как в первый раз его человеком без родины назвал.

– Точно так, – согласился Джузеппе.

Семен еще раз взглянул на своего веселого итальянского друга, твердо ответил:

– За нас он воевал, за нашу родину! – не дожидаясь, когда его спросят, почему он так считает, добавил. – Дух в нем наш, корни наши, предков наших наследие.

7 декабря 1941 года в 15 часов 32 минуты Нина Егорова поняла, что скоро умрет.

Она узнала об этом в это время, когда из последних сил подошла к окну и приоткрыла одеяло, которым оно было занавешено.

Нина взглянула на улицу, там несмотря на светлое время суток, она не увидела не только людей, но и даже их следы. И ей показалась, что она осталась одна. Одна на весь Ленинград.

Она оглянулась и увидела на стене отрывной календарь, на котором было седьмое число, и часы – ходики, которые показывали время 15часов и 32 минуты.

Нина опустила одеяло, комната вновь погрузилась в полумрак. И она поняла, что скоро умрет. Нет, не сейчас, позже. Но у нее уже не будет сил подойти к этому окну, оторвать листок на календаре и завести часы, когда они, наконец, остановятся. Это был конец. Время для нее остановилось, оставалось только ждать.

В углу комнаты раздался писк ребенка, затем еще, теперь другой. Они были еще живы, ее дети. Надюша и Петя. Девочка и мальчик, двойняшки.

Нина сжала рукою грудь, в которой уже давно не было молока, и страшная мысль промелькнула в ее голове: кто умрет первым, она или они? Они или она?

Она оттолкнулась от подоконника и, перебирая руками по стене тихо, чтобы не упасть, прошла к кровати, где лежали малыши. Нина упала между ними, обняла их и забылась…

2.

Ей показалось, что это ей мерещится. Тяжелый стук в ушах то ли от прилива крови, то ли от голода давно мучил ее. Но этот стук был какой – то другой, с перерывами. Нина силилась забыться и не могла. Наконец, она поняла, что это был стук не внутренний, а внешний. Это был давно забытый стук в двери. Ей было трудно в это поверить. Кто – то был еще жив в этом городе.

Неизвестные силы подняли ее с кровати и подвели к двери.

Нина дернула за защелку, дверь открылась.

Перед ней стояла женщина примерно сорока лет, с глубоко впавшими черными холодными глазами, тонкими обледеневшими губами. Она была причудливо бесполо одета, и только большой старинный платок выдавал в ней женщину.

Женщина взглянула на Нину, затем на номер на дверях квартиры и сказала:

– Извините, мне вообще – то Нину Егорову надо.

– Это я, – сказала Нина. – Что вы хотели?

– Ой, Нина! – сказала женщина. – Я вас не узнала. Я Катя, комсорг вашего цеха, помните?

– Катя? – Нина недоверчиво взглянула на женщину, пытаясь разглядеть в ней вечно веселую и неугомонную девушку Катюшу, как ее окрестили в цеху, и не узнала ее.

– Да, да, Катя! – подтвердила женщина. – Нина, меня прислал Александр Васильевич, начальник нашего цеха. Наш завод завтра эвакуируют, и Александр Васильевич просил, вам передать, что вы тоже можете выехать с нами на Большую землю.

– Когда, когда завтра? – спросила Нина.

– Завтра в 11.00 от ворот завода. Приходите Нина!

– Да, конечно – сказала Нина.

Катя вздохнула, еще раз взглянула на Нину и, кивнув на прощание головой, ушла по ступенькам вниз, придерживаясь за перила. А Нина еще стояла в дверях, прислушиваясь к этим шагам девушки, которая принесла спасение в ее дом.

3.

Нина не спала всю ночь. Иногда она забывалась, терялась и в испуге искала взглядом узкий просвет одеяла, который она оставила, чтобы увидеть, когда, наступит рассвет.

Когда пришло, время идти, Нина надела свое легкое осеннее пальто, взяла маленькую сумочку с документами и подошла к детям. Она нагнулась и попыталась взять их на руки, но не смогла подняться. Сил на это у нее уже не было.

Нина собралась, настроилась и снова наклонилась к детям. Но подняться не смогла. Она медленно сползла к ним, встала на колени перед кроватью и закрыла глаза, пытаясь собраться силами.

Время беспощадно таяло. Нужно было идти.