Глеб Ларин - Честь имею

После короткого приказа часовой бросился открывать дверь, прокричал внутрь, чтобы пленники выходили.

Первым вышел Семен, у входа он приостановился, стоявший рядом чернорубашечник толкнул его прикладом. Семен ухватил рукой ушибленное место и зло выругался, что не осталось без внимания худощавого человека, в гражданском, прибывшего в автомобиле.

Он вдруг шагнул навстречу к Семену и спросил по – русски:

– Ты русский?

– Да, русский, – ответил Семен и сплюнул кровавую слюну ему под ноги.

Человек этот развернулся в сторону и что – то сказал своим попутчикам.

Заимов, шедший следом, пошел в сторону Семена, но чернорубашечник прикладом толкнул его в другую сторону. Тогда Заимов закричал в сторону человека в гражданском:

– Я тоже – русский!

Человек в гражданской одежде криво усмехнулся и сказал:

– Ну что же, тем хуже для вас! – дал какую – то команду чернорубашечнику, который немедля подтолкнул Заимова к Семену.

Семен, пытающийся остановить кровь с разбитой челюсти, с трудом спросил у Заимова:

– Чего это они?

– Этот в пиджаке сказал, что если ты русский, то и нечего на тебя время тратить, все равно ничего не скажешь, велел расстрелять тебя. Немец он. Я это по акценту понял.

– Вот собаки! – выругался Семен. – Хорош суд! Один судья на десять блюд!

Приехавшие дружно закурили, словно решив, что основное дело уже они сделали. Но едва они сделали пару затяжек, как старший из чернорубашечников, приказал своим людям связать пленным руки, подозвал к себе часового и что – то ему сказал. Тот сразу как – то осунулся, но сообразив, что к чему, подошел к пленным и неожиданно для них решительно скомандовал, так, что даже Семен понял, что расстрелять их поручили этому парню. И они пошли в сторону, куда он им указал.

– Ишь, – ругался по дороге Семен. – Сами замараться не захотели, этого повязать кровью решили! Слышь, ты! – обернулся он к парню. – Вот попомнишь меня, все равно этим бандитам хана придет, иди лучше землю паши, не связывайся с ними!

– Да он не понимает, – отозвался на тираду Семена Заимов. – Можешь не митинговать!

– Не понимает, говоришь? – не унимался Семен, снова оборачиваясь к конвоиру. – Все он понимает! Видишь, глаза прячет!

Они поднимались вверх по тропинке на холм, со связанными за спинами руками, это было несколько рискованно, и поэтому Семен замолчал, осторожно перебирал ногами, чтобы не оступиться.

– И куда он нас тащит? – взмокший с непривычки спросил он Заимова.

– А вон на самую вершину, – откликнулся Заимов. – Чтобы памятник тебе видно было издалека.

Но, когда поднялись на вершину, перед ними под холмом с другой стороны предстала небольшая бухта с грязной лужей моря, куда неторопливые волны сносили все ненужные отходы с ее поверхности.

При виде моря с высоты, они невольно остановились, словно от усталости решили отдышаться свежим, влажным и немного солоноватым воздухом.

Через несколько минут итальянец подошел к Заимову, что – то сказал ему.

– Он говорит, чтобы мы спустились вон к тому уступу, – сказал Заимов Семену.

– Вежливый, гад! – ответил ему Семен. – А какая ему разница!

– Ему – то никакая, – сказал Заимов. – А вот мне все это не нравится. Я офицер от инфантерии, а такая доблестная смерть больше для мореманов. Ну – да, ладно, помрем как пехота, а пока долетим до моря, перекрестимся в моряков.

– Спасибо, успокоил, – пробурчал Семен. – Ну, что? Пошли что ли?

И осторожно переступая ногами, словно еще собирались жить лет сто, они начали спускаться на уступ. До него оставалось еще с десяток шагов, как вдруг прогремели один за другим два выстрела, и Семен, и Заимов едва не сорвались от неожиданности с уступа.

Когда они, наконец, поняли, что целы, оглянулись назад, увидели лишь спину итальянца, поднимающегося вверх и вскоре исчезнувшего за вершиной холма.

Семен и Заимов, молча, словно завороженные, смотрели ему вслед, затем взглянули друг на друга и, будто сговорившись, опустились на землю.

– А чего это он не развязал нам руки? – сказал через некоторое время Семен, пытаясь ослабить веревку за спиной.

– Вот и я думаю, – отозвался Заимов. – Мог бы и руки развязать и покормить хотя бы!

– Не – е, – помотал головой Семен, – Мне бы попить. Я бы ведро воды выпил!

– Это с непривычки, – заявил Заимов. – Трухнул, небось?

– С чего это я трухнул? – сказал обиженно Семен. – Я еще пацаном к колчаковцам в плен попал. Так они меня пять раз под расстрел водили, чтобы тайны узнать, так не поверишь, я уж с третьего раза больше психа давил, что сна лишали. Ты случайно не у Колчака был?