Глеб Ларин - Честь имею

– Капитан Лезюр! – сказал громко полковник.

– Я здесь! – немедленно ответил капитан, чуть выдвинувшись на коне впереди строя.

– Передайте вашему генералу, что мы не намерены сдаваться и имеем честь немедленно атаковать вас! – крикнул ему полковник и, убедившись, что капитан передал его слова генералу, обнажил оружие, указал им в направление чуть левее, где находились генерал и его свита, скомандовал – За мной! Вперед!

Сшибка была ужасной. Семнадцать в считанные мгновенья врезались в толпу, которая даже не успела открыть огонь. Крики, стоны, ржание лошадей, и кровь заполнили место схватки.

Но французы были опытными воинами, они быстро перестроились, и через некоторое время все было кончено.

К месту боя медленно подъехал генерал со своими адъютантами. От него не укрылся благородный жест полковника, указывающий место атаки в сторону от его свиты.

– Где старший? – спросил он, ему указали на изрубленное тело полковника.

Подъехав, генерал удивился его молодости.

– Есть и живые, – доложил ему один из адъютантов, проводил к месту, где лежали три порубленных, исколотых и раненных тела.

– Окажите им помощь, запишите имена, – приказал генерал. – И отдайте жителям вон той деревни. Им же скажите, пусть похоронят остальных.

И отъехал прочь.

4.

По иронии жизни капитан Лезюр попал в плен и благодарил за это судьбу.

Как – то сидя у костра, куда его любезно пригласили господа офицеры, он рассказывал свои бесконечные байки о войне, благо много что повидал в своей жизни, в том числе и эту историю о семнадцати. И когда кто – то усомнился в ней, Лезюр даже вспомнил имена оставшихся в живых, которые он записал по приказу генерала.

– Как!? – воскликнул вдруг сидящий у костра адъютант, случайно оказавшийся в этом кругу. – Я знаю этих офицеров, ведь они служат в нашей дивизии!

На другой день этот адъютант, как бы по случаю рассказал эту историю генералу, тот тотчас вызвал офицеров к себе, правда, их было только двое.

Генерал, услышав от них подтверждение этой истории, спросил:

– Кто еще знает об этом?

– Никто, – ответили офицеры. – Мы лишь при первой возможности написали родным, что они погибли в бою и указали место, где они похоронены.

– Я обязан доложить это Командующему, – сказал генерал. – Напишите мне список всех семнадцати, а свои имена впишите последними.

Вскоре генералу и этим офицерам было приказано прибыть в штаб.

Вокруг дома, где остановился Светлейший князь, было много народа. Очень скоро стало известно, что он болен и со всеми вопросами управляется начальник штаба.

Генерал, понимая, что его дело не относится к начальнику штаба, поскольку его вызывал сам Светлейший, решил для порядка отметиться у его адъютанта.

– Нет – нет, господин генерал, – проговорил адъютант. – Князь помнит о вас и непременно велел доложить, когда вы пребудете. Подождите, я доложусь.

Он исчез и очень скоро вернулся, распахнул дверь и сказал:

– Прошу вас, господа!

Генерал и офицеры прошли в комнаты, увидели в полумраке сидящего в кресле князя Михаила в расстёгнутом мундире, укрытого в ногах теплой шубой.

– Простите, господа, что принимаю вас в таком виде, – проговорил князь. – Беда, старость знаете ли. Подойдите ближе.

Офицеры, понимая, что это относится к ним, приблизились к старцу.

Князь поднял руку, достал бумагу со стола, на которой были написаны имена семнадцати и сказал:

– Мне рассказали про вас одну как бы оказию. Что ж, на войне всякое бывает, но здесь имена для России значимые. Расскажите мне, все как было.

Когда ему рассказали, он долго молчал, словно не хотел верить в то, что услышал, потом спросил:

– Вас осталось трое, где третий?

– Он служит в армии генерала Кайсарова, – доложили ему.

– Ну, слава богу, – сказал Светлейший и перекрестился, а затем вдруг решился подняться, но сделал это с трудом, так что генерал поспешил поддержать его.

Светлейший взглядом поблагодарил его, но отнял руку, подошел к офицерам и вглядывался в их лица.

Затем он не спеша застегнул мундир, немного отступил от них и сказал:

– За подвиг сей, наградить вас не могу. Вы приказ не исполнили! Но за то, что не посрамили честь свою, нижайше благодарю! Так и передайте вашему товарищу.

Потом вдруг поднял бумагу над головою, потряс ею и громко сказал:

– Сия жертва не напрасна была! Знаю, дрогнуло сердце у французов, и потеряли они тогда веру в свою победу. Пусть немного потеряли! Но оттого и жертва эта была не напрасна!