Алона Китта - Русский излом. Роман в трех частях

Однако распорядок пришлось нарушить: не успела Ольга привязать кобылу, как ее позвали в приемный покой.

– Скорее, Ольга Карловна, там человек умирает! – со слезой в голосе крикнула санитарка Маша.

Фельдшерица на ходу предупредила амбулаторных больных, сидящих в коридоре, что задерживается. Лошадь осталась на попечение сторожа, а Ольга поспешила за санитаркой.

Земская больница Бельский волости располагалась в одноэтажном деревянном доме. Он был построен в живописном месте – посреди сосновой рощицы на краю села. Из больничных окон виднелись поля, луга, речка, на другом берегу которой рос лиственный лес. В весеннюю пору цвела черемуха, и ее терпкий аромат проникал в помещение.

А сейчас, в конце холодного промозглого ноября пахло сыростью и подгнившей листвой. Больничный сторож, он же истопник, жарко натопил печи. Угли уже прогорели, и обшитые жестью, раскаленные стояки излучали тепло.

Ольга сбросила пальто на руки санитарке Маше и приняла от нее белоснежный свежий халат. Она направилась в приёмное отделение, попутно выслушивая доклад.

– Нашли его у Бельского разъезда возле рельсов, без сознания. Лисьегорские мужики ехали в Глебово и наткнулись на него, – торопливо рассказывала Маша, – Наверное, под поезд попал, несчастный.

Она завела фельдшерицу за занавеску в отдельный бокс, куда поместили раненого.

Худенький молодой человек, укрытый тонким одеялом, дрожал всем телом, хватая ртом воздух.

– Помоги мне осмотреть его, – попросила Ольга, – Первернем на бок.

Маша стянула одеяло и с усилием повернула раненого, приподнимая рубашку. На его спине виднелись ссадины и кровоподтёки. Правая скула была разбита, из угла рта текла сукровица. Ольга достала стетоскоп, приложила трубку к спине и прислушалась..Дыхательные шумы не прослушивались справа, раненый продолжал задыхаться, кожа его сделалась серой с синеватым отливом. Он умирал прямо на глазах.

– Пневмоторакс, -осенило Ольгу, но сразу же ею овладело беспокойство

– Боже мой, мне никогда не приходилось самой делать прокол – всегда кто-то был рядом. И папа, как назло, заболел…

– Маша, укладку для пункции, быстро! – скомандовала она, и в ее голосе уже не чувствовалось ни страха, ни беспокойства, ни растерянности, а лишь озабоченность предстоящей процедурой.

Через несколько минут все благополучно завершилось. Соблюдая правила асептики, фельдшерица сделала прокол в межреберье с пострадавшей стороны, присоединила резиновую трубку, конец которой опустила в приготовленную ёмкость с водой. Напряжение отпустило ее, как только первый воздушный пузырь вырвался на свободу из трубки.

– Спасибо тебе, папа, – мысленно произнесла она -за то, что позволял наблюдать за твоими манипуляциями, иначе мне сегодня пришлось бы туго. Хотя, нет, туго пришлось бы раненому, а теперь у него появилась надежда.

Ольга устало улыбнулась и прижала ладони к пылающим от возбуждения щекам.

– Ну что, Ольга Карловна? Что с ним такое? Он будет жить? – спросила Маша, стоявшая у Ольги за спиной во время прокола, но ничего не понявшая из манипуляций..

Ольга снова достала стетоскоп и выслушала лёгкие. Пока не чувствовалось значительной разницы при аускультации, но раненый задышал свободно и слегка порозовел.

– Ну, кажется, проскочили, – воскликнула Ольга и разъяснила санитарке, – Он не попал под поезд, а спрыгнул с него на полном ходу: характер травм указывает на это. Упал, ударился, сломал ребра, повредил легочную ткань. Воздух из поврежденного лёгкого стал скапливаться под плеврой, привел к сдавлению и затруднению дыхания, а прокол дал выход скопившемуся воздуху.

– Вы гений, Ольга Карловна! – воскликнула санитарка, – Я чуть с ума не сошла, пока Вы не приехали. Он задыхается, а я одна и не знаю, как помочь. Хоть руки подложи…

– Пусть полежит пока в приемном, а я в амбулаторию, – распорядилась Ольга. Вздохгув глубоко, добавила:

– Посетители уже не только в коридоре, но и на крыльце сидят. Когда я все это разгребу?

– И-и, Ольга Карловна, – отмахнулась Маша, – Наш народ привычный – подождут, ничего с ними не сдеется! Чайку попейте из самовара, а потом и принимайте.

– Как же так, Маша? А если кто тяжелый… Нет, я пойду, а ты смотри за этим молодым человеком. Вот его можешь напоить чаем, когда он придет в себя.

Фельдшерица ушла, а Маша вернулась к раненому. Он дремал, вытянув руки вдоль одеяла. Во сне лицо его казалось спокойным и одухотворенным. Санитарка вглядывалась в него и шептала про себя: