Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том четвертый

– То есть Яблочный Пирог вчера ездил в Бруклин… – он прошелся по натертым половицам кабинета, – и вернулся в квартиру до появления миссис капеллан. В квартиру, где стоит известная нам пишущая машинка… – Донован зорко посмотрел на Даллеса:

– Что генералу Горовицу делать в Бруклине? Он что, тоже синагогу посещал… – Даллес, нехотя, буркнул: «Вряд ли». Вернувшись за стол, Донован, меланхолично, насвистел первые такты американского гимна:

– Покойная мисс Фогель отлично его пела. Впрочем, Гувер считает, что и она была шпионкой русских. Куратором, которого старший брат подсунул младшему… – Донован взялся за стальную линейку:

– Письмо, которое генерал Горовиц отправлял в Нюрнберге, было просто письмом, не так ли? – помахав линейкой, Донован повысил голос, на французский манер:

– И в Мурманск он поехал, горя желанием выполнить союзный долг. Заметь, Аллен, знакомый нам мистер Джон имеет в родственниках русского разведчика, а его светлость никто не подозревает в работе на СССР. Но это просто Гувер до него пока не добрался… – подытожил Донован:

– В общем, я считаю… – трубка черного телефона дрогнула, Донован извинился:

– Клиент может быть на линии. Сам понимаешь, я деньги зарабатываю… – Дикий Билл ответил на звонок. Он внимательно слушал, что-то записывая:

– Спасибо, всего хорошего… – трубка опустилась обратно, Донован перебросил листок Даллесу:

– Доброжелатели растут, как на дрожжах. Еще один патриот Америки, читавший о моих подвигах в газетах, просит правительство обратить особое внимание, на некую чету Розенберг, имеющую связи с коммунистами. Во время войны мистер Розенберг работал на армию. Он инженер, выполнял секретные задания… – Даллес, аккуратно, переписал имена в блокнот:

– Бросим кость Гуверу, он обрадуется. Розенбергов до кишок перетрясут. Может быть, они связаны с Ягненком… – Даллес поднял голову:

– А кто звонил?

Донован удивился:

– Мне откуда знать. Патриот Америки, говорил с бруклинским акцентом. Может быть, сосед Розенбергов, может быть, сослуживец, а, может быть, ревнивый муж, имеющий зуб на мистера Розенберга… – Даллесу показалось, что в серых глазах Донована заметалась смешинка:

– Сварю тебе еще кофе, – радушно предложил Дикий Билл, – в Бюро такой машинки пока не поставили. Думаю, что и не скоро поставят… – мерно завыла электрическая мельница, Даллес вздохнул:

– Ладно, пока положим письмо под сукно. Утка под присмотром, мы займемся Розенбергами. Они могут вывести нас на Ягненка, если он в Америке… – Донован поставил перед ним раскрытую коробку с круассанами:

– В последнее время меня не тянет на яблочный пирог, Аллен. Угощайся, неподалеку я нашел отличную кондитерскую… – сжевав круассан, Даллес поднялся:

– Спасибо. Вернусь в Бюро, закажу досье на Розенбергов… – проводив его, Дикий Билл развернул кресло к окну. Покуривая сигару, он изучал панораму Бруклина, вглядываясь в красивый силуэт моста:

– Я помню, с воскресной школы. У иудеев тогда были свет и радость, веселье и почет… – Донован поймал себя на улыбке:

– И у тебя будет, мальчик. Обязательно. Ты молодец, Ягненок.

По верху самодельной открытки вились аккуратно выписанные, ивритские буквы:

– У иудеев тогда были свет и радость, веселье и почет… – поставив локти на стол, склонившись над бумагой, Аарон водил ручкой:

– Дорогая мамочка и дядя Меир, веселого Пурима… – мальчик протянул руку: «Давай». Подперев языком щеку, пыхтя, Ева вырезала из цветной бумаги маску. Повозив кистью с клеем, по оборотной стороне, она попросила:

– Можно я? Сейчас я прямо наклею, обещаю… – первая маска легла на картон немного криво. На расшатанном столе гостиной красовались разноцветные пакеты. Вокруг детей валялись шкурки от мандаринов и конфетная фольга. В маленьком окне, в призрачном, зеленоватом свете закатного неба, всходил слабый, еле видный диск луны.

На исходе Шабата, мама забрала Аарона из резиденции ребе:

– Завтра мы пойдем в Парк, – обещала мать, – потом в кошерную кондитерскую, а дома тебя ждут подарки… – один подарок ему вручили прямо здесь. У ребе Аарон на коробки и пакеты не рассчитывал. Хасиды дни рождения не отмечали. Услышав от матери, что они заедут к дяде Меиру, мальчик понял:

– За сюрпризом. На Пуриме Ева сказала, что они для меня подарок приготовили… – в передней маленького домика Аарона ждал шоколадный торт, и пакет, из хорошо известного мальчику магазина игрушек Шварца: