Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том четвертый

– Они раньше гнездились на крыше собора Святого Патрика, – заметил кто-то из клерков, – а сейчас сокола в Нью-Йорке и не увидишь. Должно быть, он с гор залетел, с запада… – взмыв в небо, птица рванулась на восток, к Бруклину.

На Кадман-плаза текли веселые, талые ручейки. Воробьи прыгали у тележек продавцов хот-догов, дрались за крошки, щебетали, высокими голосами.

Хорошо одетый, невысокий мужчина, с каштановой бородой, при пенсне, в золотой оправе, зазвенел центами:

– Хот-дог от Hebrew National, пожалуйста, и чашку черного кофе… – продавец, на зиму перебиравшийся из Центрального Парка ближе к дому, в Бруклин, проводил глазами клиента:

– Лицо знакомое, где-то я его видел. Кого я только не видел, за тридцать лет, у лотка… – торговец решил, что мужчина, по виду, преуспевающий делец, хочет тряхнуть молодостью:

– Должно быть, он студентом сосиски покупал… – монетки упали в кассу, – везет некоторым, а я на пятом десятке режу булочки, и развожу кофейный порошок. Даже в Пурим работаю. Впрочем, и он, видно, по делам собрался… – у покупателя при себе имелся дорогой, хорошей выделки саквояж.

Меир нашел свободную скамейку, в маленьком сквере, рядом с почтамтом. Вытянув ноги, кусая сосиску, с острой, желтой горчицей, он блаженно жмурился.

Утром мистер Фельдблюм отвел дочь в резиденцию ребе. После чтения Свитка Эстер, детям предстоял праздничный обед. Позвонив в контору, сославшись на ноющий зуб, Фельдблюм предупредил, что сегодня, придет немного позже. Утреннее солнце оказалось теплым, Меир бросил воробьям кусок булки:

Доев сосиску, вытерев руки носовым платком, он закурил:

– Ева каждый день птиц кормит. В палисадник даже сокол заглядывает, хотя они в Нью-Йорке редкие гости… – Меир думал о птицах, не желая вспоминать о собственном фото, в архивах службы безопасности рейха. В ушах жужжал недовольный голос кузины Марты:

– Я могу отличить парки в Амстердаме от Центрального Парка. Тебя снимали в Нью-Йорке, на обороте написали твой довоенный псевдоним. Мистер О’Малли, журналист… – Марта, требовательно, посмотрела на него:

– Получив фото от Паука, НКВД передало снимок немцам. До войны Берлин и Москва вовсю обменивались информацией… – Меир отчаянно убеждал себя, что Мэтью всего лишь встречался с подружкой:

– Но мисс Гольдблат сказала, что миссис Розенберг замужем… – Меир, разумеется, не мог поехать в нью-йоркское отделение ФБР и затребовать проверку Розенбергов. Кроме телефонной книги Бруклина, других источников информации у него не оставалось. Розенберги занимали двенадцать страниц, имя в издании обозначали инициалом. На мистера Юлиуса Меир вышел на четвертом звонке. Он сделал вид, что торгует страховками. Видимо, по случаю праздника, хозяин телефона, пребывал в благодушном настроении. Меир узнал, что Розенберги живут в собственном домике, и, как большинство горожан, машины не имеют:

– Юлиус инженер, она секретарша, у них сын, четырех лет… – на первый взгляд Розенберги выглядели обыкновенными бруклинскими обывателями. Меир вспомнил немного побитые сединой, темные волосы женщины:

– По виду, она моя ровесница. Мэтью никогда не стал бы с ней встречаться… – Этель одевалась в практичные, скромные вещи, носила крепко зашнурованные, зимние ботинки, – да и где они могли познакомиться, секретарша и личный помощник министра обороны… – Меир, искусно, расспросил мистера Юлиуса о его занятиях в годы войны:

– Он работал на армию, по контракту, а больше он мне ничего не сказал… – Меир дымил сигаретой, – если Юлиус трудился на правительство, Мэтью и его жена могли затеять интрижку. В конверте могла лежать любовная записка… – Меир помотал головой:

– Нет, не верю. Мэтью не рискнул бы связью с замужней женщиной, будь она хоть сама мисс Ингрид Бергман. То есть миссис. Мэтью человек расчетливый и осторожный, всегда таким был… – Меир выкинул окурок в урну:

– Я могу позвонить Дикому Биллу… – он прочел в газетах, что Донован вернулся к управлению юридической фирмой, – из телефона-автомата. Никто меня не отследит. С Даллесом, с Вашингтоном, меня вряд ли соединят, да такое и опасно. Анонимный звонок, ничего страшного. Но что я скажу? Пустите слежку за бруклинским инженером и секретаршей транспортной конторы… – выбросив бумажную салфетку, Меир пошел ко входу в почтамт.

Абонентские ящики помещались в боковом закутке, куда вход был открыт круглые сутки. Поставив на пол саквояж, со старым пальто и шляпой мистера Фельдблюма, с его потертым костюмом, Меир достал ключ. Пошарив внутри ящика, он вытащил конверт, пересланный из Швейцарии, со эмблемой Coutts and Co, его банкиров: