Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том седьмой

– Правильно, что вы ничего не упомянули, насчет фотографии… – тихо сказал мистер Леон, – босс не любит говорить о погибшем сыне. Значит, на снимке есть и ваш брат… – Кэтрин кивнула:

– Эндрю служил военным юристом, в армии Монтгомери. Он тоже подорвался на мине, в той колонне, но выжил, только потерял руку. Он женился, у меня есть племянница, Луиза… – Циммерман заметил:

– То есть ваш брат унаследует контору отца… – Кэтрин рассказала коллеге о практике Бромли, – а вы решили сами пробивать себе дорогу… – девушка сморщила нос:

– В Британии я всегда бы осталась дочерью Филипа Бромли, а здесь меня никто не знает… – Циммерман, предупредительно, щелкнул зажигалкой:

– В маленьких городах все по-другому. Я бы занял место моего отца. В Льеже привыкли, что если адвокат, то Циммерман… – он коротко улыбнулся, – моя семья живет в городе с прошлого века, то есть жила… – оборвав себя, коллега заговорил о другом:

– Он ничего не расскажет о войне, о гибели родителей, – поняла Кэтрин, – мы хотим оставить случившееся за спиной. Как я хочу забыть о том, что сделала. Но у меня не было другого выхода… – Кэтрин сглотнула:

– Лучше так, чем уехать в глушь, а потом отдать ребенка на воспитание. Или вернуться домой… – она закрыла глаза, – папа с мамой приняли бы меня, но я бы не смогла смотреть каждый день на ребенка и видеть мерзавца Ди Грасси… – Кэтрин отогнала от себя надменный голос адвоката:

– Я вообще не уверен, что это мой ребенок. Я был у тебя первым, но где гарантия, что кто-то другой не стал вторым, третьим и так далее… – бублик и кофе рванулись наверх, Кэтрин справилась с тошнотой:

– Все прошло и больше не вернется. Не думай о нем, думай о деле… – она решила предложить Циммерману выбраться в бар:

– Мы коллеги, посидим по-дружески. Мне надо его отблагодарить, он тратит свой выходной, на меня… – Кэтрин хмыкнула:

– Он, действительно, и штукатурит, и белит, и переклеивает обои. Готовит он тоже хорошо… – Циммерман жил один:

– Я даже уборщицу не нанял, – сказал коллега, – ферма и партизанский отряд, меня всему научили… – Кэтрин подумала, что мистер Леон, в Бельгии, скорее всего, не был женат:

– По крайней мере, он о таком молчит. Хотя перед войной он едва закончил университет… – большая рука потянулась к пачке сигарет, лежащей на перилах. Черные, с легкой проседью, волосы Циммермана, забрызгали белила:

– Принимайте работу, мадемуазель… – весело сказал коллега, закуривая, – в побелке и в составлении контрактов, для босса, я одинаково аккуратен… – по Бедфорд-авеню проехало такси. Кэтрин разглядела рядом с шофером силуэт плотного мужчины, в кепке:

– Наверное, тоже еврей, им положено покрывать голову. Хотя ни босс, ни Леон, то есть Лео, такого не соблюдают. Они и новый год не отмечали… – Кэтрин соскочила с перил:

– Я уверена, что все в порядке, месье Леон. Хотите… – она склонила голову набок, – сходим вечером в бар, посидим? У Бруклинского музея есть приличные заведения… – мисс Ривка Гольдблат ждала сегодня Циммермана на Манхэттене, у хорошего кинотеатра. Они шли смотреть нового, британского «Гамлета»:

– Кино, потом обед в ресторане… – в золотых волосах мисс Бромли играли солнечные лучи, – правильно Зильбер говорит, надо оставить все позади, начать новую жизнь. Оставить и то, о чем он не знает, и никогда не узнает. Вообще никто не знает, кроме меня и Монаха… – у мисс Бромли были большие, голубые глаза:

– Такие же, как у нее, – понял Циммерман, – и волосы у них похожи. Не думай о ней, не думай… – мягкий локон щекотал белую шею девушки, в воротнике расстегнутой, простой блузы. Циммерман отвел глаза:

– Спасибо за приглашение, но я вечером занят. Я закончил, мисс Бромли, буду собираться… – потушив сигарету в пустой консервной банке, он ушел в дом.

Высокие каблуки туфель простучали мимо двери «Карнеги Дели».

Мисс Ривка Гольдблат бросила мимолетный взгляд, на свое отражение, в витрине:

– Нет, сюда он меня не поведет. Он из Европы, он знает, как обращаться с девушками. Он почти француз, в конце концов, то есть бельгиец… – мисс Ривка не представляла себе мистера Циммермана, Лео, как она, про себя называла поклонника, перед тарелкой сэндвичей на ржаном хлебе, с солониной, сдобренной горчицей и острыми огурчиками:

– Мы с мамой можем сюда ходить… – невольно хихикнула девушка, – мы так и делаем, когда выбираемся в Карнеги-Холл, но Лео никогда меня сюда не пригласит. У него хорошее воспитание… – ожидая зеленого сигнала светофора, на углу Седьмой Авеню и Пятьдесят Седьмой улицы, мисс Ривка вспоминала французские рестораны, в округе: