Олег Ярков - Туман. Книга третья

– Не совсем понимаю, – быстро сказал Модест Павлович, привыкший к прямому понимаю действия, а не к побудительной надобности совершения оного поступка, о котором, в сей же час, раздумывал Кирилла Антонович.

– Охотно поясню. Удар был нанесён не прямо, понимаете? Не, так сказать, вдоль половиц пола, на коих стоит стул, а под углом. Движение того, кто бил, было от пола, – гоф-медик схватил двумя руками несуществующий предмет и замахнулся, отводя руки в одну сторону. В обычай таковой замах Кирилла Антонович уже видал в одном естествоиспытательском альманахе, где описывалась британская игра «крокет». Именно таким манером отводились руки для удара так называемой «битой». Тем временем Карл Францевич продолжал.

– От пола и в сторону верхнего угла комнаты.

– По касательной.

– Именно по касательной. Так принято говорить у артиллеристов. Вы военный?

– Да, я служил в тех войсках, где в ходу выражение «по касательной».

– Тогда, Модест Павлович, примите мои искренние заверения в моём к вам уважении!

– Благодарю, Карл Францевич. Что-то ещё добавить можете?

– Пожалуй, что нет.

– Тогда, с вашего позволения, я вкратце повторю для запоминания. Последний старец был покойным не менее недели, после чего его откопали, посадили на стул и чем-то ударили сзади по темени.

– По шее.

– По шее, ему от того не больнее. Удар был по касательной (гоф-медик уважительно наклонил голову, соглашаясь с сим определением). Удар произвёл либо тренированный человек, который, мало того, что знал, как надлежит нанести удар, так и знал, куда именно. Либо повторным убивцем был низкорослый человек. Всё верно?

– Полностью соответствует моему рассказу.

– А… простите великодушно, – штаб-ротмистр слегка замялся, – этот низкорослый… этот убивец, не мог оказаться подростком?

– При том условии, что сила удара подростка будет уравновешена крепостью и тяжестью того предмета, коим и нанесён удар, может.

– А вы не предполагаете, что это за предмет?

– Вероятно, это деревянный предмет, обхватом с оглоблю. Вероятно. Но, в том разе, ежели убивец мужчина. А окажись он, с ваших слов, подростком, вполне вероятным станет и обух топора.

– Или кузнечный молот, – почти в один голос проговорили друзья.

– Теперь последний вопрос от меня, – погладив свою щёку, сказал Кирилла Антонович, – могли бы мы самолично осмотреть того, третьего старца? Точнее сказать – его тело.

– Увы, господа. Тела тех трёх старцев уж погребены, как неопознанные и бездомные. А сами регистрационные номера, коими пронумерованы их могилы, да и позволение, как я понимаю, на эксгумацию, находятся в ведении господина Турчинова. Но вы, памятуя о его памяти, и без должных подношений, к нему не пожалуете. Да и не советую вам к нему – испачкаться об него можете. Хотя, отговаривать от похода к нему не имею права.

– Продолжу «игру в последний вопрос», – улыбнувшись, заговорил Модест Павлович, – вам, как вы сказали, доложили, где сыскались первые два старца. А что сказали о третьем?

– Сказали, что лежал он на тряпице подле сгоревшей кузни.

– Хоть это сошлось.

Далее были рукопожатия, слова искренней благодарности и всяческие заверения, предшествующие прощанию. Друзья спешили выйти вон из лечебницы.

И не оттого торопились, чтоб переосмыслить всё сказанное гоф-медиком, а оттого, что хотелось надышаться воздухом. Чистым уличным воздухом, пусть и пыльным, но без запаха камфары и карболки.

В задумчивости друзья медленно двинулись вдоль улицы. Говорить не хотелось. И это «не хотелось» длилось не более полуминуты.

– А скажите, Модест Павлович, стоит мне завести себе трость? С резным набалдашником. Что скажете?

Штаб-ротмистр остановился и рукою попридержал друга, успевшего к тому мигу совершить ещё два шага.

– Что? – Спросил помещик.

– Думаю, Кирилла Антонович, что не стоит, а надобно!

– Считаете, что трость придаст мне солидности?

– Вероятно, что и придаст. Но сегодня, окажись трость в ваших руках, СТОИЛО (Модест Павлович голосом выделил сие словцо так, что всякая шутливость, пусть и напускная, вмиг испарилась изо всего облика помещика) бы отходить коллежского асессора, от чистого сердца отходить. И….

Штаб-ротмистр, произнесши «И», примолк. Он поглядел себе под ноги, поглядел на дома по правую руку от него, снова под ноги, однако, продолжать мысль не торопился.

– «И» что? Какая такая мыслишка посетила вас так внезапно? – Безо всякой игривости в голосе спрошал Кирилла Антонович.